Хлопнула дверца «Волги». Медленно, вразвалочку к Маисову подошел Самовар. Лет двадцать этому пареньку. Но выглядит старше своих лет. В армии служил, гиревым спортом занимался, разряды имел. Здоровенный детина, кулаки крепкие, тяжелые. И взгляд тяжелый. Злоба в глазах. Смотрит на него как на врага народа. Ну да, он вроде как виновен перед ним, блатарям сдал. Но ничего, стерпится – позабудется.

За Самоваром выросла фигура его напарника, того самого Семы. Тоже крепкий парнишка, плечистый, грудь колесом. На нем безрукавка, видно, как крепко «накачан» он. Культурист, мать его. Качков в Краснинске пруд пруди. Кстати, Сема, похоже, и сам машины угонять наловчился. «Семерку» привел.

А вот и третий нарисовался. Тот самый, который буром пер на Шаланду, на блатаря с золотой фиксой. Не робкого десятка пацан, чувствуется в нем внутренняя сила. И «накачан» так же круто. Волчий взгляд...

– Ну что, Ржавый, принимай товар, – он заговорил первым.

А ведь с ним он никаких дел не имел. Видно, теперь расклад придется поменять.

– Я не Ржавый! – огрызнулся Маисов. – Меня, между прочим, Давидом...

– Заткнись, мурло! – надвинулся на него пацан. – Стукач кренов!

Ишь как заговорил! Ну прямо как тот урка. Но ведь не из них он... Но все одно, не безобиден, черт...

– Я бы попросил не выражаться! – взвизгнул Давид Реонгольдович.

– Я же сказал, заткни хавло! Сюда слушай, падла!

Ну нет, пора ставить на место этого нахала.

– Эй! – крикнул он и, махнув рукой, подозвал к себе всех своих. Пусть видит этот недоумок, какая у него силища!

Паша и Веня, вышибалы, словно две горы выросли за его спиной. Обоим под сорок, сила убойная – подковы гнут. Животы, правда, пивные. Сами грузные на вид, неподъемные. Но это нисколько не помешает им сделать из этого нахала отбивную. И механики подтянулись. Сан Саныч, Петрусь, Линьков Витя, Ленчик с Митьком – ребята не промах. Ко всему готовы. Вон у каждого по монтировке в руке. Только скажи, так «хором запоют», вмиг из этой шпаны воздух выпустят.

В тот раз, когда блатные понаехали, бригадка его подпольная, если честно, сплоховала. Никто не решился под пули лезть. Но то ж блатные...

Да только что-то не очень напуган этот нахал с большими бицепсами.

– Ты, дядя, шутки свои брось, – зло усмехнулся он.

Уже не «Ржавый», уже «дядя» – хоть какой-то сдвиг...

– Чего ты хочешь? – Давид Реонгольдович не без основания чувствовал себя хозяином положения.

– Я же говорю, мужик, товар принимай! Пять тачек тебе подогнали. Мало?

– Хватит... По пять сотен за каждую, и отваливайте...

– Э-э, нет, мурло, ты так просто от нас не откупишься. Пять сотен своих ты себе в одно место засунь... По два «куска» за тачку, и разбежались...

– По два «куска»?.. Ты чо, окренел, сосунок?

– А ты, Ржавый, не гони, не запрягал, – взгляд грубияна остекленел. – Ты моих пацанов подставил, на бабки они попали. Им ведь долги, суки, отдавать надо... А «сосунками» ты, козел, зря разбрасываешься...

– Дергай отсюда, пока цел!

– Да пошел ты...

Давид Реонгольдович окончательно вышел из себя. Рассчитывая на помощь своих громил, он размахнулся, чтобы ударить нахала. Но тот на шаг отступил назад, стал недосягаем для удара. И тут же его рука скользнула куда-то за спину. Через мгновение показалась снова, но уже не пустая – с «наганом».

Маисов похолодел, когда «ствол» ткнулся ему в лоб, щелкнул курок.

Но это было еще не все.

Захлопали дверцы машин, и за спинами троицы с «наганом» повырастали фигуры накачанных молодцев. Жгучие взгляды, угрожающие маски на каменных лицах, в руках – обрезки стальных труб. Числом их никак не меньше десяти, к двум десяткам ближе. Точно подсчитать бедняга Давид Реонгольдович был просто не в состоянии. Ствол «нагана», упертый в лоб, мало способствовал мыслительному процессу.

– Короче, Ржавый, десять «кусков» с тебя. Не отдашь, получишь пулю в лоб. И контору твою на крен разнесем. А козлам твоим пальцы поотшибаем. До конца дней своих ни ключа, ни монтировки в руках не удержат... Впрочем, тебе уже тогда будет все по керу... Так что, отвалишь «хрусты»?

– Отвалю! – прохрипел Маисов. – «Пушку» убери!

Нахал усмехнулся, но «ствол» убрал.

– Только денег у меня здесь с собой нет...

– Не звезди!

– Ну нету, говорю...

– Ладно, посмотрим...

Грубиян кивнул Самовару и Семе. Те сразу все поняли и оба одновременно мощными ударами ног врезали Паше и Вене по причинным местам. И тут же к вышибалам подскочили еще два молодчика и начали бить их железяками. Остановились, когда те затихли без чувств на бетонном полу.

На помощь Паше и Вене не пришел никто.

– А теперь, Ржавый, будем мочить тебя, – пригрозил нахал.

– Есть у меня деньги, есть...

Пацаны молодые, но не по годам серьезные... Придется уступить...

– Пять минут у тебя. Пшел за бабками!

Давид Реонгольдович поджал плечи и с видом побитой собаки потащился к тайнику, где лежали деньги. Жаль было расставаться с ними, с родимыми. Но ведь не за здорово же живешь он их отдает. Как-никак пять машин за них поимеет... Эх, какой же он кретин, что не отдал бабки сразу. Бедные Паша и Веня, живы ли они?

* * *

Все-таки настоящий он друг, Ящер. И бабок из казны общей отвалил. И сразу пять машин помог угнать. И команду на козла рыжего натравил, по два «куска» за тачку заставил отвалить. Словом, ему с Самоваром помог с долгами рассчитаться и казну бабками пополнил.

– Смотри, Сема, – говорил он. – Хочешь дальше тачки угонять – угоняй, дело твое. Можешь даже из команды людей взять, из тех, кто сам пойдет. Встревать не буду. Но учти, лично я в это дело не впрягаюсь. Если менты тебя вдруг зацапают, на меня и на других, кто в стороне, собак не вешай. Все на себя бери...

– И срок тоже... – невесело усмехнулся Сема.

– И срок свой сам оттянешь, – Вадим и бровью не повел. – За что боролся, на то и напоролся... Но в беде, ты знай, мы тебя не бросим. И адвоката классного наймем, и судьям на лапу дадим. Так, Гендос, или нет?

И он посмотрел на «адвоката» – так иногда называли Гендоса, студента с юридического.

– Так, – кивнул тот. – Знаю я одного пройдоху, любого из петли вытащит...

– Ну, до петли, думаю, дело не дойдет, – продолжал Вадим. – Короче, всю казну нашу растрясем, но в беде не оставим. И всех, кто загремит с тобой или без тебя, тоже...

Вот для чего, значит, еще казна нужна...

– Все будет путем, Ящер. Как скажешь, так оно и будет, – сказал Сема и хлопнул своей ладонью о его ладонь.