– А в чем же?

– У нас ведь конфиденциальный разговор? – заговорщически еще раз уточнила Аглая.

– Конечно.

– Я нимфоманка. Страдаю от безудержного желания с самого детства. Поэтому работа в клубе такого формата – настоящая находка для меня. Практически в любое время могу удовлетворить свои потребности весьма гуманным и прибыльным способом. Мне больше не нужно путаться с неудачниками и голодранцами, которые попадались мне раньше в местечковых заведениях моего города. А у нас в клубе – элита. Все красивые, холеные. Или просто очень богатые.

– А устроить личную жизнь не пробовала?

– Ой, это дохлый номер. Один мужчина не в состоянии удовлетворить все мои потребности. Разве вы не в курсе особенностей подобного недуга, доктор?

– Мне знакома эта особенность. Поэтому спрошу: чем же ты спасаешься сейчас, когда из-за работы здесь появляешься в клубе реже, чем тебе хотелось бы?

– Какое отношение это имеет к делу?.. Хотя секрета никакого нет: приглядываюсь потихоньку к коллегам.

– Так недолго и плохую репутацию заработать.

– Значит, придется ограничиться теми, кто уже в курсе моих пристрастий.

– Не думаю, что мы с друзьями захотим повторить. Слишком уж это было…

– Экстремально?

– Ну…

– Иногда у меня сносит крышу. И чтобы обострить ощущения, я прибегаю к ролевым играм.

– Таким, как…

– Изнасилование. Да. Это моя любимая. И вы полностью оправдали мои ожидания.

Дэн нервно сглотнул. Он не ожидал от себя такой прыти, а от собеседницы – такого откровения. Их разговор зашел слишком далеко. Но он выяснил главное. И друзей он попытается успокоить, не раскрывая деталей их разговора.

– Спасибо за откровенность. Многое встало на свои места.

– Мне жаль, если я напугала и озадачила вас. Надеялась, что вы хорошо проведете время.

Дэн промолчал, перебирая в памяти мучения последних недель.

– Может быть, мне нужна профессиональная помощь?

– Однозначно.

– Я же не безнадежна? Ты не подумай, я не хочу умереть в обнимку с шестом. Хочу и отношений, семью.

– Конечно, все корректируется. Тем более, первый шаг ты уже сделала самостоятельно – устроилась на приличную работу в ущерб той, которая покрывает основные потребности, но тянет все глубже на дно.

– Если есть визитка, буду признательна.

– Я не смогу принять тебя в своей консультации. По этическим соображениям опять же.

– Ну, пожалуйста! Я не уверена, что смогу легко повторить это еще раз!

– Я больше семейный психолог.

– В семье нет секса?

– Есть, конечно, но как элемент взаимоотношений.

– Я была бы очень признательна! Обещаю, что не потревожу без разрешения!

Он недовольно поморщился, но протянул ей карточку с лаконично изложенной информацией о его частной практике.

3

Со съемочным оборудованием наперевес Мика спешил к «Форду» с эмблемой телеканала. Погрузив камеру, штатив и микрофоны в багажник, он поспешно, в две затяжки, докурил сигарету и, отбросив окурок, сел в автомобиль на заднее сиденье – по привычке. Там удобнее было дремать после бессонной ночи, посвященной писательству. Накануне он впервые за долгое время хорошо поработал над рукописью и был очень доволен собой, хотя проспал всего два часа.

Не сказать, чтобы Дэн особенно успокоил его вчера. После разговора с Аглаей он сильно торопился на вторую работу и только черкнул друзьям сообщение: «Парни, нам не о чем волноваться, все наладится». Конечно, спокойный и дружелюбный настрой Аглаи немного снял накопившееся напряжение, но все равно тревожило чувство вины и главный вопрос: что же произошло конкретно с ним той ночью, что за зверь вырвался наружу и где он сейчас?

– Привет, Миш, – с переднего сиденья ему улыбнулась Аглая. – Вот и совместный сюжет у нас! Не пришлось долго ждать, правда?

Девушка была свежа и бодра, ее шелковистая кожа светилась и манила молодостью, а чувственные губы, увлажненные прозрачным блеском, были вопросительно приоткрыты.

– О, привет, Аглая! Очень рад, – немного растерянно, но удачно скрыв потрясение, с привычной вежливостью ответил Мика. – Далеко едем?

– К счастью, да. Почти до границы с Калужской областью. Там какой-то дом в аварийном состоянии.

– Здорово. Я мало спал сегодня.

– Бурная ночка? – девушка снова обернулась.

Ее глаза скрывали стильные солнцезащитные очки в тонкой серой оправе. Мика смутился и, слегка заикаясь, ответил:

– Нет-нет, я работал. Работал почти до утра.

– Отлично. Тогда отдохнем и развеемся. Я тоже почти не спала.

– По тебе не скажешь, выглядишь очень свежо.

Черт побери, неужели он только что отвесил ей комплимент?

– Молодость! – весело пояснила она.

Пришел водитель, предусмотрительно запасшийся шаурмой в дорогу, и поздоровался с корреспондентом и оператором, которых ему предстояло сегодня возить.

– Вот адрес, – Аглая деловито протянула ему бумажку. – Как вас зовут?

– Роман.

– Ром, мы тоже голодные! Заскочим по дороге за бургерами?

– Сделаем! – Водитель обрадовался общительной журналистке. – По пути будут отличные хот-доги, пойдет?

– Супер! Миш, ты как?

– Не откажусь.

Спустя два с половиной часа их небольшая съемочная группа остановилась около ветхого трехэтажного строения.

В процессе работы Мика оценил коммуникативные навыки Аглаи – ее способность с легкостью расположить к себе и разговорить любого собеседника. Зачастую героями сюжетов становились люди, попавшие в непростую ситуацию, озлобленные и обиженные на весь мир. Новая корреспондентка с легкостью убедила жильцов в своей непричастности к их бедам и объяснила свою посредническую функцию между жителями аварийного дома и коммунальными службами. Обрисовав все плюсы максимальной огласки, она легко и быстро записала исчерпывающее количество синхронов для сюжета.

– А теперь стендап! – скомандовала она, самостоятельно выбрав удачное по освещению место на фоне полуразвалившегося дома.

Солнце обжигало ее голые плечи и слепило глаза, поэтому Мика поторопился настроить камеру. Несмотря на медный оттенок волос, Аглая не была белокожей. Загар ложился быстро и ровно, практически на глазах, не оставляя красноватого оттенка.

– Готово, – сказал он, поражаясь собственному внутреннему стремлению заботиться о ней.

С одного дубля Аглая наговорила на камеру короткое резюме по снятому сюжету. При этом ее едва заметная улыбка явно была адресована не будущему телезрителю, а тому, кто находился по ту сторону камеры, то есть Мике. Взгляд ее был устремлен чуть выше дупла объектива. Мика попался на этот крючок и с трудом скрывал смущение.