Не успела оглянуться на Аррленда, как в дверь постучали и услышала голос Керима с просьбой его впустить.

—Ты один? Заходи…— впускаю его в комнату и закрыв дверь оборачиваюсь на вошедшего.

—Так что, расскажешь?— спросил мой гость.

—А ты, расскажешь?— отвечаю вопросом на вопрос и надеюсь на ответную откровенность.

—Не доверяешь. Хорошо, я первый начну рассказ. Однажды в детстве мы с сестрой забрели в подвал своего дома и заблудились в хитросплетениях подземных коридоров усадьбы. Через несколько дней, когда мы отчаялись спастись у сестры впервые возникло видение.

—Видение? Это как?— мне не было понятно до конца, что хочет он рассказать, но вопрос вырвался непроизвольно.

—Она увидела выход и вывела нас с подземелья, а когда мы вышли, то глава сильно кричал на нас, что зря взвалил на себя обузу, поддавшись на просьбу умирающей женщины.

—То есть, вы…,- меня осенила догадка, куда клонит Керим.

—Да, мы незаконнорождённые и близнецы к тому же.

—Если я правильно тебя поняла то вы, как и я — фениксы!

—Совершенно верно.

—Если ты феникс — то какой твой дар?

—Не такой сильный как у тебя и моей сестры — я умею уводить внимание существа с нужного мне объекта и даже заставить забыть увиденное,— его слова соединяли между собой события прошлых дней. Мне стали понятны его взгляды, наполненные пониманием происходящего, а также почему никто меня не поймал, когда я уходила из столовой с едой.

—Твоя сестра в опасности, она же пропала!— вдруг вспоминаю разговор о пропавших девушках.

—Она не совсем пропала. Она спряталась до тех пор, пока избранная не явит себя миру, а пока для всех — она пропала без вести.

—Какая избранная, о чём ты?— его слова ставят в тупик.

—Сестре было виденье, кто сможет помочь восстановить этот мир.

—И кто она?

—Ты.

—Ты шутишь! Я не избранная!— его слова били обухом по мне. Ну не могла я быть избранной!

—Можешь спорить или нет, но именно тебе предстоит воскресить фениксов и подарить новый мир нам.

—Поэтому ты был рядом?— меня затопила горечь оттого, что единственный маг, который с самого начала казался другом, оказался просто тем, кто ждёт от меня совсем другого, а именно воскрешения фениксов.

—Ты не так поняла. Сначала я действительно относился предвзято к тебе, и был рядом по просьбе сестры. По её словам тебе была нужна помощь, но по мере нашего общения понял одно — ты не предашь и ты настоящая. Понимаешь? Я считаю тебя другом!

—Понимаю,— не знаю, можно верить ли тому, кто ищет выгоду, поживём, увидим.— Керим, если ты феникс, то означает ли это, что существуют и драконицы? Мне об этом Аррленд ничего не говорил.

—Не знаю. Сколько мы не пересмотрели литературы, на эту тему ничего не обнаружили. Давай уже посмотрим то, что удалось тебе найти.

Взяла сумку и с пространственного кармана достала то, что нашла в спрятанной комнате библиотеки. Там было пять предметов: карта мира до войны магов и драконов, настольная лампа в виде феникса — не знаю зачем вообще её взяла; Книга, которая не открывалась; фолиант, написанный на древнем языке; статуэтка дракона, наполненная какой-то жидкостью.

—Фолиант возьму себе — у меня есть знакомый, который сможет помочь разгадать его.

—Не возражаю, книга останется у меня, как и всё остальное.

На этом мы распрощались, а я всё не могла унять своё любопытство и до сих пор вертела перед собой фигурки феникса и дракона при этом летая где-то в своих мыслях до тех пор, пока пальцы не нащупали мелкую детальку на драконе. Так и есть. Это была маленькая пробка, откупорив которую, перевернула фигурку. Так, чтобы капля жидкости, которая была внутри капнула мне на ладонь. Растёрла пальцем другой руки эту каплю — убедилась, что она вязкая — наверное масло. Понюхала — точно масло. А что если феникс — это лампа, а дракон — огонь?

Стало очень интересно, сможет ли это масло гореть? Наполнила лампу маслом. Раздался звук — Аррленд вдруг перевернулся на постели. Хм мм…теперь нужно пожечь фитиль. Только где взять огонь? Хотя бы искорку… Ведь везде горят магфонари, которые пожаробезопасные, а сама не смогу воспроизвести и искорку… У-у-у…знаю! В столовой! Там огонь в печке не потухает даже ночью!

Добыв огонь, крадучись, вернулась в комнату и торопясь, чтобы не потух, зажгла лампу. Обычная лампа, подумала сразу после зажжения, но после что — то явно стало не так. Я не могла оторвать своего взгляда от Аррленда и до боли хотелось прикоснуться к нему, что в итоге и сделала.

—Аррленд, проснись,— мурчала вслух и не узнавала свой голос.— Аррленд,— взывала и гладила его, уж очень хотелось, чтобы он открыл свои глаза и увидел меня. И вдруг он ответил на мой призыв, внезапно поймав мои руки.

—Ар-рлея,— моё имя в его устах показалось для меня словно песней, а нежный и одновременно страстный поцелуй после — чем-то за гранью волшебства.

Наша борьба с одеждой продлилась недолго, каждое падение части гардероба с меня на пол, сопровождалось его поцелуем от которого кровь кипела и требовала чего-то большего. Ветерок, подувший с окна немного отрезвил меня, но следующие слова Аррленда погрузили меня в пучину его страсти:

—Беррам охрам, райяа[20].

В ответ прошептав:

—Беррам охрами, шейрам[21], - потеряла остатки здравомыслия и поддавшись навстречу сама поцеловала его.

Проснулась от лёгкого поглаживания по спине — Аррленд смотрел на меня таким пронизывающим взглядом, полным обожания, а мне хотелось провалиться от стыда за свою распущенность прошлой ночью.

—Ну что ты, смущаешься, всё хорошо, любимая, посмотри на меня,— тихо попросил он. Выполнила его просьбу и столкнулась с ним взглядом.— Я люблю тебя, веришь?

—Верю…только…,- мой взгляд метнулся на лампу, которая уже потухла. Радость от признания в любви отдавалось горечью, что всё произошло из-за лампы.

—Ты думаешь, что лампа виновата в произошедшем?

—Да…— отвечаю тихо и отвожу взгляд, чтобы в нём он не рассмотрел моей растерянности, только он итак обо всём догадался.

—Отчасти ты права. Хотя в первую очередь — это произошло, потому что мы истинные, а я был на грани к тому же. А ты вернула меня. Но да, лампа просто помогла, не спорю. Кстати, откуда она у тебя?

—С… неважно. Ты был на грани?— этот вопрос для меня был более важным сейчас, и всё остальное потеряло смысл, поскольку даже мысли от потери истинного отзывались болью и вызывали во мне целую бурю беспокойства.