Чуть поодаль собирались визарды старших курсов, некоторые из них только что прибыли и стояли на лужайке в дорожной одежде, с чемоданами и сумками. Я нашла глазами Тенета и Кроффа. Поодиночке они смотрелись весьма непривычно. Шан степенно беседовал с одногруппниками, почти не выделяясь среди них своим длиннополым облачением (были там кадры и поэкстравагантнее), а Арчи облепили девушки-старшекурсницы. Они щебетали и чуть ли не лезли на него, как кошки на новогоднюю елку, а он периодически стряхивал их с рукавов и довольно улыбался.

Мы топтались на дорожке и ждали преподавателей. Мадам Пруфф передала какие-то листы старосте группы, маленькой, хрупкой и бледной девушке с острыми ушами и темными волосами. Увидев ее глаза, черные, без белков, я нервно сглотнула.

— Лунная эльфийка с Белого Острова, — шепнула мне на ухо Велемира. — Жутковатая девица.

Я охотно согласилась с подругой. Ну и взгляд! Тьма, и только тонкий серебристый ободок в качестве радужки. Непонятно, куда смотрит, и хочется на всякий случай опустить глаза. Или вообще, спрятаться.

Зато с язвительной красавицей старокровкой, донимавшей нас с Велемирой перед встречей с Хранительницей, сомнений не было – она смотрела прямо на нас. И кривила губы. Мы опять ей чем-то не угодили.

— Ева Старинова, — вполголоса сообщила Велемира. — Из тех самых северных аристократов. Говорят, Стариновы были прокляты Галадой. Семья Евы запретила проведение ведьминских шабашей на своих землях. А ведь у них там Морозная Гора, второе по значимости место силы у донников и придонников.

Походу, Верховная ведьма везде поспела. Проклятье – это, должно быть, плохо. А по Еве и не скажешь: задирает нос, болтает подружками – у всех острые длинные ногти, прям, как у моих бывших однокурсниц, только стразиков не хватает. Еве-то хорошо. Я украдкой посмотрела на свою правую руку. Ноготь отрос, но был тонким, полупрозрачным. Нужно, по совету кастелянши, налечь на творог и молоко.

— У Стариновой фамильяр – пантера, — завистливо вздохнула Велемира. — Не дебордер, но такая лапочка!

— А у тебя? — с любопытством спросила я. — Ни разу не видела твоего фамильяра.

— У меня… — подруга помрачнела. — Только не смейся. У меня – мышь.

Я хмыкнула, а затем испугалась:

— Ой, как бы нам за нашими зверушками усмотреть! У меня-то кот!

— А! Не волнуйся! — Велемира беспечно махнула рукой. — Клаус – летучая мышь. Он весь день дрыхнет в уголке, под балкой. Надеюсь, Клаусик не подведет меня на фамильяроведении. Он – тот еще лентяй и соня.

Очередной выданный мадам Пруфф документ дошел и до меня. Все остальные одногруппники уже читали свои свитки, морщили лбы и озабоченно вздыхали. Так, что тут у нас? Какой-то список. Еще книги?! Нет, всего лишь одна, а под ней столбик с адресами рекомендуемых лавок. Я прочитала пояснение, ничего не поняла и снова устремила на Велемиру вопросительный взгляд. Бедная одногруппница, она скоро от меня прятаться начнет.

Однако моей новой подруге явно нравилось быть ходячим руководством для чайников.

— Твой первый личный гримуар, — радостно объяснила она. — Основа основ, главный предмет в арсенале ведьмы. В нем будут самые отборные, лично тобой проверенные заклинания, рецепты зелий и схемы пентаграмм. Изготавливается гримуар с нуля из особой кожи… и особой ткани… и бумаги… в общем, там все особое. Он сопровождает тебя всю жизнь и передается по наследству. Ух, как же я этого ждала! Родители целых три года копили де…

Велемира осеклась, испуганно округлила глаза.

— Ясно, — мрачно кивнула я, вспомнив предупреждение мадам Пруфф. — И какова цена вопроса?

По лицу подруги уже поняла, что услышанное мне не понравится. Велемира помялась и сообщила:

— Мне отложили семьсот золотых «гнезд». Этого должно хватить на гримуар.

— «Гнезд»?

— Это такая монета, там на аверсе – символические переплетенные потоки, похожие на птичье гнездышко, и…

— Сколько это в евро? — перебила я подругу. — Ты ведь в немагическом мире училась, переведи.

— Ну-у-у… сейчас, дай подумать. Мое выпускное платье в несвед-мире стоило пятьсот евро. В Октобероне почти такие же продавались по сто «гнезд».

— Ясно, — убито повторила я. — Курс – один к пяти. Гримуар влетит мне минимум в три с половиной штуки европейских баксов.

— Это не все. Колода специальных рунических карт, — уныло продолжала Велемира, — стоит.... сорок гнезд. И их тоже надо купить. Но это на второй семестр, для Дивинации!

— Аж на второй? Отличная новость! — «обрадовалась» я. — Ладно, что-нибудь придумаем. У вас тут выдаются студенческие кредиты?

… Все поступившие в Академию зачислялись на Общий Факультет (деканом которого в новом учебном году назначили А́вара Дебриса). И лишь на третьем курсе происходило настоящее распределение по специализациям. За два года нам предстояло выяснить, в чем мы особенно хороши… или по крайней мере не так плохи.

Первой парой у нас состоялся своеобразный инструктаж с выбором предметов. Занятие вел сам декан.

Я трепетала. Все казалось удивительным: и кабинет с огромными витражными окнами, тяжелой резной мебелью и доской, на которой чертежи и схемы появлялись сами, и Авар Дебрис, одним спокойным взглядом усмиривший взволнованных и стрекочущих первокурсников.

Войдя, я по университетской привычке поискала взглядом самое удобное место: не слишком далеко – чтобы хорошо видеть доску и слышать объяснения, но и не слишком близко – чтобы не стать объектом допроса и подопытным кроликом препода.

Самое удобное место было в одном ряду с лунной эльфийкой, нашей старостой. Остальные визарды опасливо обходили эту сторону амфитеатра, косясь на девушку с черными глазами. Велемира упоминала, что лунные эльфы – сильные темные маги, способные создавать мощные мороки, высасывать сути и лишать людей памяти. Но мы-то не в лесу, а в вузе, вряд ли тут кому-то разрешат бесконтрольно баловаться всякими сомнительными скиллами.

Я пожала плечами, вежливо поинтересовалась у эльфийки, свободны ли места, и села рядом. Велемира устроилась по правую сторону от меня. Эльфийка внимательно осмотрела нас своими непроницаемыми черными глазами и улыбнулась. Вот и хорошо. По собственному опыту знаю: со старостой нужно дружить. Ну подумаешь, лунная эльфийка! У каждого свои недостатки. У меня, например, скверный характер и легкомысленность. Тетка так вообще считает, что я ни на что не пригодная лентяйка.

В голове мелькнула мысль: если Ритке было настолько влом присматривать за мной в несвед-мире, почему она не переехала в магический мир еще летом, когда мне исполнилось восемнадцать? Она ведь так моего отца типа любит, аж жить без него не может, а он какая-то важная шишка, наверняка столичная. Из-за бабла? И тот мужик на лестнице… думаю, он просто передавал деньги. Вряд ли мой папаша-супермаг не заметил бы и не забрал бы с площадки котенка-дебордера. Но почему Ритка не разглядела в Малыше редкое животное? Влад вон, по фото определил.