— Так нельзя, Алька! — оборвал его Ёлкин. — Замолчи!

— Мне теперь пофиг! Теперь ты иди и паси своих единорогов!

— И пойду! Сегодня ночка подходящая.

Ёлкин заскочил в кунг и там, опоясав себя ремнём с подсумками, закинул автомат за плечо и как-то быстро скрылся в лунной мгле, словно ступил за некий занавес. Рубежов запустил электростанцию и закурил.

— Про духов вам уши притирал? — спросил со злой иронией. — Про рогатых коней, на которых шаманка катается? Трёхметровая!

— Мы тут всякие темы обсуждали, — уклонился Терехов. — Про шаманку тоже.

— Ёлкин большой мастер... наводить мистический ужас! Не слушайте его, с ума сведёт. От его бредней уже и мне мерещится.

Андрей вспомнил свою неудачную охоту на лошадей и перерезанный аркан.

— Нет, Андрюха всегда с головой дружил, — Рубежов вроде бы приходил в себя. — Это здесь, под воздействием всеобщего психоза слегка свихнулся. И мне всё время талдычит, искушает, змей... Добыть рог единорога! Озолотиться можно... А их в природе быть не должно! Сказки!

— А Мешкову повезло, — серьёзно отпарировал Терехов. — Добыл и саудитам продал.

— Вы Мешкова знаете?

— Не знаю, но говорят...

— Ёлкин нагородил! Ну где бы Мешков настоящий рог взял? От козерога рог втюхал, вот ему и переломали кости!

— Кто переломал? Духи?

— Какие духи?! Мужики, которым втюхал!

— Но ведь кто-то ездит на угнанных гнедых жеребцах?

Рубежов прятался за насмешливым тоном, и делал это неумело.

— Верно, угоняет и катается. Даже имя у этого духа есть — Ланда.

Перед глазами Терехова встал замерзающий, покрытый инеем турист, бормочущий это имя.

— Про Ланду тоже слышал.

— Кто тут про неё не слышал? Можно сказать, местная достопримечательность. Вторая после принцессы Укока. Но с претензией на первую! Алтайцы её «кара мегиртке» зовут, уважительно так, боятся...

— А что это значит?

— Хрен знает, не говорят. А мы Маргариткой прозвали. Навертит себе метровую причёску, нарядится под шаманку и катается. Иногда днём в маске, но голая скачет, в одной своей шапке. В общем, та ещё Маргаритка. Дух изображает, сводит мужиков с ума. Представляете: ты нош

чью в наряде посреди гор, а на тебя голая девица скачет. На единороге!

— И командира тоже она свела с ума?

— Лунохода? Так это же его бывшая подруга!

— Подруга Репьёва? — изумился Терехов. — Она же, вроде, с туристами сбежала.

— Вторая сбежала. А Ланда на Укоке осталась. Капитан привёз её, когда археологи тот самый курган рыли. Звал её Ландышем...

— Откуда привёз?

Рубежов помялся.

— Точно не знаю, где отыскал этот цветок, но вроде на каком-то вернисаже. Она художница, тогда лет двадцать было... Да вон в кунге её рисунки лежат!

— Это её рисунки? С уродами?

— А чьи? Когда-то весь этот кунг в картинах был. Луноход трепетал перед ней, на раскопки к учёным отправлял, стрелять учил, верхом ездить. Почти год возился, жениться хотел.

— И что?

— Это же застава! Двадцать пять голодных мужиков — и все как на подбор... У девчонки крышу и снесло, вообразила себя принцессой. И так была с тараканами: художники — они все немного вольтанутые. Объявила, что в неё вселился дух откопанной шаманки! Так просто вселился и живёт... Угнала командирского коня и стала кататься, дурью маяться. Сначала только в волчьи ночи гоняла вдоль границы, наряды пугала. Потом всё лето — чуть ли не каждую ночь.

Терехов воспользовался паузой.

— Погоди, но где она живёт? Это ведь надо где-то спать, что-то есть.

— Логово есть у Маргаритки, укромное лежбище где-то в горах, говорят, в жерле уснувшего вулкана. Там тепло. Милиция однажды всё лето искала, нас привлекали... Даже следов не нашли. И вулканов тут поблизости нету. Есть только заброшенный командный пункт, который Мешков выкупил. У меня подозрение — там она и живёт.

— А сейчас-то ищут?

— В том-то и дело! Луноход странный человек, наверное, ещё не успокоился. То искать заставляет, то запрещает. Вот этот кунг он целый год возил по плато и ставил, как ловушку, для своего Ландыша. Говорят, тут даже какие-то космические датчики вмонтированы. Не поймалась! Или не дура, или... У нас вообще есть подозрение, вся эта история — чей-то хитроумный проект. Из сферы турбизнеса, чтоб с лохов бабки стричь. «Места силы» показывать — ерунда. А вот скачущий дух принцессы Укока, да ещё на единороге! И командир на нём завязан! Сюда иногда такие денежные мешки приезжают! Кто занят в этом бизнесе, все Луноходу отслюнивают. А на что бы он строил дом на берегу Чёрного моря?

— А как же «похмельный синдром»? — вспомнил Терехов. — Водкой поят? Мухоморами угощают?

В версию Рубежова этот диагноз никак не укладывался, не знал, что ответить.

— Кому надо, пусть разбираются, — потерял он интерес. — Мне теперь всё равно... Выключу эту трещотку! Тишины хочется.

Он заглушил станцию, выдернул автомат из земли, машинально обтёр штык и стал подниматься по откидным ступеням кунга.

— Может, и даёт пить какой-нибудь заразы, — предположил негромко. — Откуда-то похмелье берётся? Ведьма же. Рыщет, поди, сегодня... Как вы думаете, могла она пластмассовый рог привязать серой лошади? С подсветкой? На батарейке? И выпустить?

— А зачем? — спросил Андрей.

— Чтоб таких лохов, как мы, с ума сводить!

— Могла, наверное...

Тишина и впрямь обволакивала, луна вошла в зенит и, раскалившись добела, сделала мир неподвижным и безмолвным. Но только на короткое мгновение: сержант уже открыл дверь, когда совсем близко запел волчий хор. Причём сразу на несколько слаженных голосов, отчего вой напоминал застольное пение подгулявшей компании. Рубежов резко обернулся и замер, держась за ручку двери, — то ли заслушался, то ли оцепенел от продирающего ознобом страха. По крайней мере, Терехов это испытывал, но в следующий миг они оба вздрогнули, ибо волки разом умолкли, и в этом подлунном пространстве закричал человек.

Паспортист на встречу опаздывал, о чём известил по телефону, однако это теперь настораживало: общий контекст жизни к вечеру проходил под манией преследования и тотальной подозрительности. Андрей неожиданно подумал, что, вращаясь по кругам добычи документов для Алефтины, совершенно забыл о собственных делах. Так можно было легко самому угодить в розыск, причём в уголовный: бывшая жена, не получив алименты за следующий месяц, начнёт искать встречи, обнаружит, что Терехов пропал, и запросто объявит уклонистом. Поставит на уши Газпром, милицию, и хоть на Таймыре вряд ли его скоро достанут, но искать будут, и тут надо каким-то образом обезопасить своё будущее местопребывание, отвести от него внимание всех, кто рано или поздно спросит, куда подевался Терехов. Особенно по истечении отпускного месяца и присовокуплённого к нему больничного.