В Москве они с сестрой сначала тоже жили в одной комнате, и до отца снова было не добраться. Рядом с ним все время была чужая, новая тетя. Первую женщину Александр познал в четырнадцать лет. Их со временем становилось все больше и больше. Он доказывал папе, что тоже может менять тёть. Но это не спасало его от страха перед ними.

Высокий и красивый, с выразительными грустными глазами, он боялся подпускать женщин близко. Секс для него стал не связью между полами, а методом доказательства. Сексом он одаривал. Он же принц, и как бы очередная девушка ни была хороша, это не сестра и не мама, она чужая и, значит, достойна только роли жертвы языческому каменному идолу.

Он добивался от девушки слов «я люблю тебя». Он ухаживал, дарил цветы и подарки, говорил, что они блестящая пара, не отпускал ее от себя ни на шаг, сдувал пылинки, целовал пальчики, носил на руках. Когда же она произносила заветные слова: «Я люблю тебя, я хочу быть с тобой», – он говорил ей жестко: «Извини, мы с тобой друг другу не подходим» или «Хорошо, но мы должны расстаться, я не готов…»

Ее слезы падали бальзамом на его душу. Он словно хвастался: «Папа, смотри, из-за меня плачет женщина! Вот насколько я хорош!» И шел к другому объекту. И так до двадцати шести лет, до того дня, когда въехал на горных лыжах в девушку, с которой почему-то не получалось повторить знакомый алгоритм действий. Возможно, потому, что она другая, или потому, что она старше и напоминала ему и сестру и мать.

И он начал боготворить ее так же, как сестру и мать, стал послушным и безотказным, как в детстве…

Через год отношений, так и не услышав от нее слов «Я люблю тебя», он предложил ей переехать к нему и жить вместе.

И она ответила: «Я не готова». И точно знала, что была первой женщиной, ответившей ему так. Ведь он сам рассказал ей всю свою жизнь…

– Почему? – обиделся он. – Разве мы недостаточно знаем друг друга?

– Я не готова жить вместе, не разделяя за это ответственности, это не соответствует моим понятиям о полноценной семье, – объяснила она. – Посмотри на свой прошлый путь и вспомни женщин, которые связывали с тобой свою жизнь. Чем это заканчивалось для тебя и для них? Я не хочу так…

– Нет, ты другая, ты особенная. У нас все будет иначе, – настаивал он.

– И тем не менее. Давай узнаем друг друга лучше, – ответила она.

– Да, ты права, – согласился он.

Однажды он сказал:

– Знаешь, такой глубокой эмоциональной связи у меня не было ни с одной женщиной. Неплохо, если бы у нас были и сексуальные отношения.

– Да, это очень важно, но для этого нам нужно создать семью. Я мечтаю о детях. Тогда в этом будет какой-то смысл… – кивнула она.

– Я тебе делаю предложение! Ты согласна? Я хочу жениться на тебе прямо сейчас! – закричал он. – Свадьба – потом. Я тебе обещаю!

И она ответила «да». Что может быть волшебнее брака, основанного на взаимном чувстве?

Потому что она любила его такого, какой есть.

Они поженились в тот же день, просто заехав в ЗАГС, и Саша первый раз осталась на ночь в его квартире с идеальным потолком…

В первую брачную ночь до секса дело не дошло. Он целовал ее обнаженное тело и плакал, а она прижимала его к груди и гладила по голове как маленького мальчика. Как мама или как старшая сестра. Родственные чувства и эрекция оказались несовместимы.

На самолетном мониторе целовались герой и героиня. Камера снимала актрису со стороны подбородка, отслеживая траекторию движения языка героя у нее во рту. Язык то обозначал себя чуть выше скулы, то уходил внутрь, втягивая за собой щеку. Саша никак не могла вспомнить фамилию актрисы, хотя уже видела этот фильм во время какого-то другого рейса. Видимо, стандартизация распространялась на все аэроменю. Что с памятью случается иногда? Вертится на языке, а в слова никак не одевается, не хочет одеваться…

Муж тоже не хотел одеваться наутро после их первой ночи. Лежал голый на огромной кровати, закинув руки за голову, и улыбался…

Саша разглядывала его всего. Первый раз. У него была красивая кожа с легким загаром, упругая и в то же время нежная. Почти без волос, как у девушки.

Она погладила его по животу, по груди, по шее и улыбнулась в ответ.

– Мне хорошо с тобой, – сказала она.

– Тебе и должно быть хорошо. Я же твой муж, – ответил он.

К чему она сейчас вспомнила это, а не фамилию актрисы? Ах да, к первому сексу! Может, поэтому его нет, что даже на теме невозможно сосредоточиться?

Так продолжалось несколько дней. Они засыпали, обнявшись, и, просыпаясь, улыбались друг другу. О «записи акта гражданского состояния» он просил никому не говорить, чтобы подготовить «лучшую свадьбу в мире». Она согласилась.

По дороге в аэропорт она спросила:

– А почему мы не в Домодедово едем? Оттуда же рейс?

– Ты же не в Турцию летишь, зачем тебе Домодедово? Мы едем во Внуково-три, – ответил муж.

Во Внуково-3 их ждал чартерный рейс. Ждал только их. Других пассажиров не было.

– Это чувака одного самолет, не пугайся так, моя милая социалистка. Я его попросил, – ответил муж на удивление в Сашиных глазах.

Они устроились в удобных, просторных креслах, почти как дома, но самолет стоял и стоял без движения.

На лице мужа сгущалось недовольство.

– Долго еще? Чего вы там возитесь?! – крикнул он командиру.

– Заправиться надо, Александр Алексеевич. Только что Алексей Олегович летал, бак пустой. Сейчас заправимся и полетим. Буквально минут десять – пятнадцать.

«Вот, значит, какого чувака он попросил», – догадалась Саша, а муж досадливо поморщился. Прокололся…

Через десять минут действительно взлетели. Ощущение было не такое, как на большом самолете. Болтало и потряхивало сильнее. Но монитор был точно такой же, как в обычном самолете, как и тот, на котором сейчас продолжали целоваться. Только фильмов не было. Муж нажал кнопку пульта, и на экране появился он сам! В рокерском прикиде, он играл на гитаре, исполняя песню «Депеш мод» Walking in my shoes.

I would tell you about the things,

They put me through,

The pain I've been subjected to

But the lord himself would blush…

Александр пел, двигаясь в ритме музыки. Голос у него был высокий, диапазон пол-октавы, но ему ужасно шли кожаная куртка и грим, и он был слишком красив и легкомыслен для убойного смысла песни. Саша недолюбливала эту группу и эту песню и удивлялась, почему он именно на нее снял свой клип.

Я поведал бы вам о том,

Через что я прошел.

О боли, что овладевала мной,

Но этим я смутил бы даже Всевышнего.