счастлива, если бы рана Данте загноилась, я скрещиваю пальцы в надежде, что Юстус знает печать для исцеления, иначе… ну, иначе нам крышка.

Когда повязка спадает, обнажая отпечаток моих зубов на мякоти его большого пальца, я морщу нос. Из раны сочится гной, а кожа вокруг почернела, словно я отравила Данте ядом.

Нет, я, конечно, была бы рада с ним расправиться, но действительно ли у меня ядовитая слюна?

А может… может, обсидиан в моем организме вызвал такой эффект? Вдруг химическое вещество, которое принимал Данте, чтобы выработать иммунитет к железу и соли, вызвало аллергию на тот самый камень, из которого он построил свою крепость?

Глава 15

Юстус вытаскивает из-под рубашки кожаный шнурок, откупоривает подвешенный на нем флакончик и смачивает палец вязкой субстанцией – предположительно, кровью Мериам.

– Может щипать, – предупреждает он, прежде чем нанести кровь вокруг каждого следа от зуба.

Данте даже не вздрагивает. Кажется, он едва дышит, завороженно наблюдая за манипуляциями генерала.

– Что-нибудь чувствуете, Маэцца?

– Нет.

Юстус со вздохом отпускает руку Данте, споласкивает пальцы в ванной и вытирает о носовой платок с вышивкой в виде буквы «Р».

– Понимаю, вам, возможно, не хочется это слышать, но вам следует снизить дозировку…

– Разве я спрашивал твоего мнения, Росси, а?

Тот продолжает вытирать пальцы платком с монограммой, хотя они наверняка уже сухие.

– Когда проснется Мериам, я велю ей вас исцелить.

– Нет.

– Она не будет произносить заклинание, Маэцца.

Суровое выражение лица Данте красноречиво выражает его мысли о заверениях Юстуса. Полагаю, будь я на его месте, тоже напрягалась бы рядом с Мериам. Может, она и согласилась освободить мою магию, но что помешает ей снять заклинание, которое она наложила на кровь Реджио?

Великий Котел! А возможно ли это? Хотя я и решила сбежать из этой тюрьмы, нельзя не отметить важность того факта, что я в двух шагах от Мериам и короля фейри. Данте не подпускает к себе мою бабушку, но моего прикосновения не боится, поскольку не осведомлен о моей пробудившейся магии.

С волос по спине стекает вода, меня окутывает свежий воздух, тем не менее я больше не чувствую холода.

– Ты боишься ее прикосновения, но все же позволяешь совершать шаббинские ритуалы? – спрашиваю я.

– Я этой ведьмы не боюсь, просто не доверяю. Как не доверяю и тебе. – Данте начинает вновь обматывать руку грязным бинтом, но с глухим рычанием срывает его. – Росси, найди мне свежую марлю и бутылку чего-нибудь крепкого.

Неужели ему так больно, что он стал алкоголиком?

У генерала дергается веко: поручение не вполне соответствует его статусу.

– Позвольте передать задание Брамбилле, пока я помогаю внучке надеть платье? На нем множество пуговиц.

– Я ранен, Росси, но не инвалид.

Генерал напрягается.

– Разумеется, но у вас идет кровь.

Данте прижимает раненую ладонь к золотым доспехам.

– Тогда приведи мне гребаного целителя!

– Вы вроде бы говорили никого не впускать и не выпускать…

– Что ж, я передумал! Целитель нам не помешает. – Возмущенный голос Данте разносится по помещению с низким потолком. – В крепости дедушки достаточно закутков с койками, чтобы вместить в десять раз больше людей, чем мы с собой привели.

Я хмурюсь.

– Юстус – твой дедушка?

– Что?

– Ты сказал, что крепость принадлежит твоему дедушке…

– Я имел в виду Косту.

Брови подскакиваю к волосам. Поместье Росси принадлежало Косте Реджио? Впрочем, большинству фейри принадлежит не один дом, так что наличие дополнительного дворца не удивительно. Интересно только, когда его облицевали камнем, отталкивающим воронов? При строительстве?

Данте рассекает воздух раненой рукой.

– Чего ты ждешь, Росси? Приведи мне гребаного целителя, живо!

Юстус так сильно стискивает челюсти, что я слышу скрип его зубов.

– Я помогу Фэллон одеться. – Данте пытается выхватить золотистую ткань из моих загребущих рук.

– Возможно, я переоцениваю свои возможности, но, пожалуй, я в состоянии сама влезть в платье.

– Убери полотенце, Фэл. Давай уже покончим с этим.

Я тяжело сглатываю, тем не менее нарастающий гнев проглотить не удается, он сжимается в тугой комок, который неприятно царапает слизистую оболочку горла.

Ну почему я не согласилась выйти замуж за Лора в ту же секунду, как он сделал предложение?! Почему возжелала отправиться к алтарю в присутствии нонны и двух матерей? Змей бы побрал меня и мои глупые романтические грезы!

Мне даже плевать, если Лор спешил под венец ради контроля над моей магией… Ладно, не совсем плевать, но я нисколько не сомневаюсь, что он отплатил бы мне за мой вклад в десятикратном размере. В конце концов, Лоркан Рибио до безобразия щедр.

– Почему ты еще здесь, Росси?

Юстус наконец оттаивает.

– Прошу прощения. Я не спал несколько дней и, боюсь, усталость берет свое.

– Возможно, тебе стоит вздремнуть рядом со своей ведьмочкой после того, как вернешься с тем, о чем я просил.

Хотя Юстус Росси никогда не казался мне приятной компанией, я молюсь, чтобы он не послушал Данте. Возможно, я не в восторге от древнего фейри, но он знает мой секрет и хранит его, пусть и по неясной причине.

– Я посплю, когда Фэллон будет спать. – Бросив на меня взгляд напоследок, он выходит. Намеренно или нет, он не закрывает дверь до конца.

Данте подходит к ней, и на мгновение я жду, что он тоже уйдет, однако он толкает почерневшее дерево, пока не раздается щелчок.

– Может, позволишь мне одеться без посторонних глаз?

Его взгляд скользит по смятому платью.

– Ты моя пленница. У пленников нет привилегий.

– Право, данное Котлом, не привилегия, Данте. – Он лишь приподнимает бровь. – Это весьма незначительная просьба, и, честно говоря, меньшее, что ты можешь сделать после того, как похитил меня.

– Не утруждайся попытками вызвать во мне чувство вины. Я привел тебя сюда, чтобы наделить магией и сделать королевой Люче. В этом нет ничего мучительного.

Он, на хрен, издевается, что ли?

– У меня не было желания становиться твоей королевой.

Я не намерена показывать слабость, однако, когда он делает шаг ко мне, невольно отступаю. Совсем скоро спина соприкасается с камнем. И Данте… он продолжает надвигаться, глаза горят неприкрытой яростью.

Приблизившись ко мне, он обхватывает мою шею здоровой рукой и прижимается губами к уху.

– Подумай об Энтони. – Тон его голоса мягкий, в отличие от выражения лица. – Представь, что я с ним сделаю, если ты продолжишь мне грубить, Заклинательница змей.

Он не сильно давит, тем не менее я хриплю так, словно он сжимает мне трахею. Как же я его ненавижу. Как презираю!