и о купании, Нис направился домой, решив, что глубокой ночью попытается пролезть через заграждение и смыть рабочий пот в океане.

В сумерках грязной, загаженной людьми и животными улицы, Нис жалел, что его отец, в своё время не остался на острове. Покорённый красотой его легковерной матери, он променял мир равенства, взаимного уважения и пользы на это разнанское болото. По крайней мере, когда он описывал сыну жизнь на острове, она казалась именно такой. Нис впитывал отцовское воспитание до тех пор, пока тот не заболел. Денег на магическое лечение они не имели, а кустарные лекари помочь не смогли. Отец скончался на рассвете, лёжа в старом доме внешнего круга и сжимая в руке бусы, которые ему сделала одна из островитянок, когда он отплывал.

Нис зашёл в дом, у порога зажёг свечу и, увидев в обшарпанной прихожей новый оберег из отшлифованного камня, рассвирепел пуще прежнего. Городские идиоты не выводили его из себя так, как это делала родная мать.

— Что это такое? — возмутился он.

Из комнаты, отодвинув малиновый полог, вышла пожилая женщина, держа в руке другую свечку.

— Это заряженный на прибыль магический амулет, — не моргнув и глазом заявила она.

— Мама! Да когда же это кончится! Я тысячу раз тебе говорил, что маги обманывают вас, дураков. Может быть, эта чепуха работает на внутренних кругах или на пике башни магов, но уж точно не здесь. Они просто сдирают с вас деньги, играя на чувствах кунаи адептов.

— Это не правда! — мать всплеснула руками, чуть не подпалив седые волосы. — Я, как только его купила, сразу нашла на дороге деньги.

— Да, и сколько же?

— Десять пэйсов.

— А за сколько купила эту безделушку?

— За пятьдесят, но это не важно, ведь я с её помощью найду ещё.

Нис, обхватил голову руками и сполз по стене прихожей.

— Ну что ты так расстроился, сынок, — мама поставила свечу на тумбу, рядом со второй и попыталась погладить Ниса по голове, но тот лишь резко смахнул её руку.

— Я вкалываю на долбанной ферме и заводе промышленного литья не для того, чтобы ты тратила деньги на магию. Запомни, маги — наши враги. Они отобрали этот мир у нас, обычных людей. Они втоптали нас в грязь, они разделили нас по уровням, классам, да как угодно это называй, они обманом загнали людей нижнего круга в петлю. Они отобрали образование и воспитание, вырастив новое поколение полнейшими идиотами, не соблюдающими элементарные правила личной гигиены. О чём я вообще говорю? Ты каждый день прёшься в этот магический храм и тратишь на пожертвования деньги, на которые я мог бы купить нам еды. Магам не нужны пожертвования, вдолби простую мысль себе в голову, мама, они живут лучше, чем ты. Они могут разъезжать по кругам и смотреть на красивейшие сады Разнана.

— Но маги внешнего круга, они же почти такие же, как мы, они слабее тех, кто кругом выше, их тоже не прини…

— Хватит, замолчи. Я больше не вынесу этой тупости. Как же я хочу, чтобы отец был жив.

Старая мать разогнулась, смахнула пару слёз, заплутавших в ресницах, и ушла в комнату, оставляя сына наедине с собственными мыслями.

***

Манис разбудил плеск воды, доносящийся с улицы. Солнце уже давно встало, и теперь его лучи пробивались через дырочки на оконном пологе, рисуя забавный узор на каменном полу жилища.

Бодрые жители деревни давно проснулись и теперь занимались привычными делами, как в своих домах, так и за их пределами. Манис убрала с лица растрёпанные волосы — ленты, которые ей вплела Чита, куда-то исчезли — и вышла во двор. Справа от входа на низком табурете стоял глиняный тазик с водой, а над ним навис Вирта, с усилием оттирающий сначала растёкшуюся, а потом присохшую за ночь косметику.

— Неужели ты проснулся, — саркастично произнесла Манис.

Вирта повернул к ней красное от растираний лицо.

— А я долго спал? Где мы? На нижнем круге, да? Не узнаю это место. Люди тут странные, болтают какую-то белиберду.

— Ты удивишься. Мы не в Разнане.

Вирта убрал остатки краски с подбородка и вытащил из глаз зелёные линзы. Оказалось, что глаза его, узкие и вытянутые, чернели углями из-под едва различимых век.

— Никуда не годится, ужас, — приговаривал он, пытаясь освободить пальцы от навязчивых липких кружков.

— Ты услышал меня? Мы не в Разнане, Вирта, — повторила Манис чуть громче.

Парень повернулся к ней, приложив к шее сухую ткань, которую, по-видимому, нашёл в доме.

— А где? В Чимеки? Похоже на Чимеки.

— Нет, Вирта. Мы на каком-то острове в океане.

Вирта вернулся в дом, с опаской посмотрел на спящих больных и попытался отыскать зеркало, но был неприятно удивлён.

— Не может быть. Насколько знаю, на островах, как и в Пустых землях, никто не живёт. Да и как жить без магии-то? — Вирта усмехнулся, словно то, что он сказал, было настолько очевидным, что даже не требовало пояснений.

— К слову, о магии, — Манис подошла ближе и чуть ли не на ухо произнесла, — держи в тайне то, как мы сюда долетели. Магов здесь не жалуют.

Вирта смутился и снова осмотрелся, но теперь в поисках ответа на один большой вопрос: что это за остров такой?

Послышался глухой стук, и на пороге дома возник Манчи. Врач приветливо улыбнулся, а затем совершил обход, проверив своих немногочисленных пациентов. В конце он подошёл к Манис и обескураженному Вирте.

— Выглядите выспавшимся и здоровым, — заметил Манчи, посмотрев на парня, а затем повернулся к Манис и добавил: — Выезжаем в Тулсаху через полчаса, загляните в дом напротив, вас там покормят. Хозяйку зовут Хана, она уже ждёт.

Стоило Манчи выйти, как Вирта тут же спросил:

— А чего это он такой любезный? И вообще, кто он?

— Местный врач. А почему любезный… тут я тебе не отвечу. Я только поняла, что эти люди живут на острове очень давно. Полагаю, ни Разнан, ни Чимека, ни Бикари, ни Хэти с Эсием не знают об островитянах.

— Замечательно, а как нам тогда вернуться?

— Манчи говорит, что на континент ходит корабль, где-то раз в несколько месяцев. Будем ждать его.

— Ждать несколько месяцев