нельзя было придумать что-то своё? Что-то особенное? Лично для меня? А вы устроили банальный повтор.

— Ты изменила… — снова прошипела кормилица, но уже не так уверенно.

— В собственной спальне изменила? Я, по-вашему, дура? — Джилл встала с кресла и переместилась поближе к мужу. — Я часто летаю на аэроскейте за пределы крепости. И если бы мне понадобилось изменить, неужели я не выбрала бы для этого место вне защитных стен?

Тем временем тело на кровати зашевелилось. Вероятно, дым от самокрутки нейтрализовал действие снотворного и у подкидыша. Мужчина открыл глаза, мигом заметался по кровати, ничего не понимая. Вдруг его взгляд упал на хозяев. Он аж весь затрясся. Сполз с матраса, упал на колени, молитвенно сложил руки и обратился почему-то к Джилл.

— Юнико! — сбивчиво произнёс мужчина. — Госпожа Юнико! Простите своего раба! Не гневайтесь на меня, не губите!

И подкидыш принялся быстро совершать земные поклоны.

Речь и внешность мужчины как у выходца из простого народа. Плюс обращение "Юнико". Обычные люди по-прежнему считали Джилл божеством. Благоговели, робели и падали ниц при одном её появлении. Вид непрерывно кланяющегося мужчины выдавал в нём именно такого простого человека. На любовника знатной леди подкидыш никак не тянул.

— Говоришь, сыворотка правды эффективнее пыток? — обратился Виктор к Джилл.

— Конечно! — подтвердила она. — К тому же пытать обычной пыткой этого несчастного — жестоко. Он жертва чьей-то грязной игры, как и я. А наказывать невиновного — это как-то неправильно.

— Нет!!! — заорала бабка. — Пытать! Обоих! Немедленно! Сын мой, тебя обманывают самым бессовестным образом! Не верь им!

Она орала ещё что-то подобное, но никто не слушал. У Виктора были свои глаза. И эти глаза всё сами видели.

Конечно же позже провели расследование. Служанки Джилл, как и предполагалось, нашлись запертыми в одном из подвальных помещений. В еде, которую подавали на ужин для госпожи, обнаружили следы снотворного. Подкидыш, найденный в кровати, оказался простым плотником, который пришёл в тот вечер в местную харчевню пропустить рюмочку, а дальше вообще ничего не помнил. Никаких доказательств измены леди Джильды, как и ожидалось, не нашлось. Расследование полностью оправдало её честь как перед мужем, так и перед общественностью.

Только вот… Доказательств причастности ко всему этому дамы Весты тоже не обнаружили. Ещё бы! В замке все подчинялись ей. Естественно, она сумела замести следы.

Однако Виктор не верил в её невиновность. Впервые в жизни он засомневался в безгрешности своей кормилицы. Не предъявив ей обвинение официально, лорд запретил ей появляться перед его глазами. Нет, выгнать — он её из замка не выгнал. Но теперь Веста жила обособленно в своих комнатах и не смела показывать нос.

Наконец-то завтраки, обеды и ужины чета Харрисов проводила вдвоём. Да и так в течение дня бабка не надоедала.

Только вот… В глазах Виктора снова поселилась грусть. А Джилл невыносимо было видеть его таким.

— Милый, что с тобой? — пыталась она вывести его на разговор. — Что тебя мучает? Это из-за Весты?

— Да, из-за неё, — ответил муж и тяжело вздохнул. — Пойми, я ведь люблю её. Да, я давно понял, что вы не ладите. Но ведь она мне как мать! Я не могу просто взять — и вычеркнуть её из своей жизни.

— Ну не вычеркивай. Ограничил с ней общение — и замечательно. Нет, мне бы конечно хотелось, чтобы ты её отослал куда-нибудь. В хороший роскошный дом, безусловно. Но чтобы она жила отдельно. Так бы было лучше для всех. Однако, если ты пока не готов на такой шаг — то и не надо. Пусть всё как есть остаётся.

— Ты не понимаешь, — с болью посмотрел он в сторону. — Я не совсем это имею в виду. Я всегда доверял даме Весте как себе. Во всём советовался, слушался, подчинялся. Единственный мой бунтарский поступок — это женитьба на тебе. Даже против моей второй жены она так рьяно не выступала, как против тебя. В остальном я всегда её слушал и не разочаровывался. Но теперь… Став свидетелем всей этой сцены… Получается, моя вторая жена могла быть вовсе не виновата? Неужели всё это — дело рук кормилицы? Неужели дама Веста просто обвела меня вокруг пальца подобной грязной игрой? — он закрыл лоб рукой и стал усиленно его тереть.

Джильде очень хотелось довести дело до конца. Добить кормилицу чётким ударом. Только вот… Виктор действительно любил Весту. Да что там! И Веста наверняка любила своего названого сына. Жен его — нет. А вот в лорде души не чаяла. Если сейчас добить Весту, это принесёт огромную боль Виктору. А этого Джилл допустить никак не могла.

— Милый, послушай, — положила она руку на плечо мужа, — всё не так плохо, как тебе кажется. Ну сам посуди: у нас нет никаких доказательств её вины. И как бы мне не хотелось выдворить твою кормилицу за порог, я не желаю этого делать. По крайней мере, не сейчас. Это будет несправедливо. Сначала нужно обоснование, потом решительные действия. Так что не мучь себя. Мы точно ничего не знаем, а значит нечего себя терзать. Будут доказательства — тогда и будешь думать. А пока давай просто спокойно жить.

Удивительно, но после эти слов жены Виктор даже в лице поменялся. Вероятно, именно такая поддержка ему сейчас требовалась. Постепенно муж успокоился, и они стали просто жить дальше.

Глава 10

Лето, которое и летом-то назвать сложно, закончилось. Крестьяне собрали урожай, выжали из скудной земли всё, что можно, и отправили поля на покой до следующего тёплого сезона. Опять повалил снег, пришёл мороз.

Только на этот раз Джилл не страдала. Она жила полной жизнью, ведь теперь у неё есть аэроскейт! Лучше изобретение человечества! По меркам Джилл, конечно же. Мотаться по заснеженным полям и дорогам оказалось ничуть не менее интересно, чем по голой земле. Так даже забавно: в некоторые сугробы можно спокойно падать, не боясь разбиться. И они с Виктором временами играли в такие прыгушки. Летишь на скорости — и соскакиваешь в снег. Валишься кубарем по мягкому белому ковру, ничуть не повреждаясь. Особенно хорошо, когда Виктор прыгал за ней следом и настигал внизу, накатываясь на неё сверху. Такие покатушки обычно заканчивались жаркими поцелуями, которые Джилл просто обожала.

Только вот… В один не самый прекрасный день она слегла. Заболела. То ли вирус, то ли сильно перемерзла — не понятно. Но одно точно — температура поднялась высокая и не спадала несколько дней. Болезнь довольно странная. Джилл, обладая прекрасным здоровьем, почти никогда не хворала.