Тонкая плоскость иконостаса превращает православный храм в бесконечное, энергетически насыщенное, топологическое пространство. Эта система сравнима с бесконечной лентой Мебиуса. Топологические свойства ленты проявляются в наличии особого эффекта: миновав некую невидимую границу — точку сингулярности, мир зрительно вроде бы остается прежним, продолжает жить своей жизнью, однако сразу попадает в другую систему координат, он меняет свой знак, в нем все наоборот, зеркально, в том числе левое становится правым, а правое левым.

В храме такой точкой сингулярности, одновременно разделяющей и объединяющей две противоположные системы координат, становится иконостас. Иконостас — это зеркало, глядя в которое человек видит отражение, но не своего тела, а своей души во Христе. Именно в этой плоскости происходит максимальное сближение человеческого и божественного. Именно плоскость иконостаса меняет пространственную ориентацию. То, что для Христа, метафизически восседающего на горнем месте в алтаре, является правым — для прихожанина, находящегося в средней части храма, в «миру», будет левым и наоборот. Например, жертвенник и северные врата иконостаса находятся по правую руку Христа, но по левую руку прихожанина.

Если бы Господь решил благословить верующих со своего горнего места в храме, Он осенил бы их слева направо, т. е. с юга на север, завершив крест на стороне «Благоразумного» разбойника. Именно так перекрещивают паству и православный, и католический священники. Но зеркально расположенные к ним прихожане физически не в состоянии соблюсти оба этих условия — наложить крест так, чтобы он шел слева направо и одновременно с юга на север. Приходится выбирать или форму, или содержание божественного крестного знамения. Этот выбор христианская Церковь делала по-разному. Православные крестятся справа налево, но при этом соблюдается географическая направленность креста — с юга на север. На весах «Мерила праведного» православные выбирают чашу весов «Благоразумного» разбойника. Получается, что крестное знамение исходит не от человека, а от Бога, который своей рукой водит рукой православных.

У католиков на протяжении многих веков не было твердого правила наложения крестного знамения — они могли креститься как слева направо, так и справа налево. Однако в 1570 году Папа Римский Пий V заявил, что отныне люди, исповедующие католицизм, должны осенять себя крестным знамением исключительно слева направо: «Благословляющий себя самого… делает крест ото лба к груди и от левого плеча к правому». С тех пор католики крестятся именно так — их крест ложится с севера на юг. Считается, что при таком порядке крестное знамение исходит от самого человека, который обращается к Богу. Но при этом получается, что католическое крестное знамение на весах «Мерила праведного» завершается на чаше весов «Безумного» разбойника.

Таким образом, православные крестятся, учитывая зеркальность сингулярной поверхности иконостаса, их пространственная ориентация совпадает с пространственной ориентацией Господа. Они смотрят на мир так же, как на него смотрит Бог — благословенной стороной для них является север. Католики крестятся без учета сингулярности — благословенной стороной для них является юг. Сингулярность вообще отсутствует в пространстве католического храма — там нет такого архитектурного элемента как плоскость иконостаса, «мир» и алтарь не разделены. В силу отсутствия этого знака бесконечности, пространство католического храма прямолинейно и конечно.

Сингулярность православного пространства хорошо чувствовали древние иконописцы. В древнерусской школе иконописи использовался прием обратной перспективы вместо привычной прямой или линейной (Рисунок 18). При таком письме видимый размер предметов по мере их удаления от зрителя не уменьшается, а увеличивается. Поэтому здесь не может быть линии горизонта, а точки схода проекционных линий находятся не в глубине изображения, а как бы внутри наблюдателя. Обратная перспектива необычна, но математически она равноценна прямой перспективе. При этом, несмотря на некоторую мнимую наивность изображенных материальных форм, она образует целостное пространство, отвечающее задаче сверхчувственного, тонкого восприятия изображения.

Католические храмы украшаются в основном ренессансными скульптурами, мозаикой, настенной живописью, прием обратной перспективы не применяется.

П. Флоренский, священник, богослов, философ, ученый, инженер, посвятив несколько работ обратной перспективе, утверждал, что пространство не подчиняется эвклидовой геометрии: «Можно и должно сомневаться, чтобы наш мир был в эвклидовском пространстве. Но если бы это сомнение и устранить, то тем не менее мы, наверное, не видим и вообще не воспринимаем эвклидо-кантовского мира, — мы о нем лишь рассуждаем по требованиям теории как о видимом. Между тем дело художника писать не отвлеченные трактаты, а картины, — т. е. изображать то, что он действительно видит. Видит же он, по самому устройству зрительного органа, отнюдь не кантовский мир и, следовательно, изображать должен нечто отнюдь не подчиняющееся законам эвклидовской геометрии» [17].

Исповедуя одну и ту же христианскую религию, европейские народы разошлись в восприятии фундаментальной физической категории — пространства-времени. Они оказались разведены не только физически по разным пределам человеческой вселенной, по линии Восток-Запад. Великий раскол развел православных и католиков ментально: то, что для православных «право» — для католиков «лево» и наоборот.

Раскол нашел свое отражение и в картографии. Ее развитие во времена раннего средневековья обязано в основном арабским ученым и мореплавателям. Арабский халифат потеснил Византию и взял в свои руки торговлю вдоль побережий Красного моря, Персидского залива, на большей части Средиземного моря, а также по суше — на Ближнем Востоке, в Центральной Азии, Северной и Восточной Африке. Наступил «Золотой век» арабской культуры. Проявляя глубокий интерес к наукам, арабы перевели множество сочинений древних греков, смогли сохранить часть наследства античной древности в тот период, когда Западная Европа была не в состоянии оценить его значение.

Восточные картографы избежали влияния западной монастырской картографии. Их работы носили в основном описательный и математический характер. Описательная география использовала сведения, получаемые из самых разных источников: от моряков, от торговцев, от посольств, от пленников, от паломников. Благодаря этому мы сегодня располагаем многими важными данными о древнем мире, в том числе о Древней Руси. Первые упоминания о русах в трудах исламских ученых относятся к IX — началу X века [18]. Русы возникают на исторической арене стремительно, как ураган — их появление на арабском горизонте настолько масштабно и внезапно, что Черное море в их языке из Хазарского превращается в Русское. Русы первоначально предстают как северный народ, союзный хазарам. При этом они родственны, но враждебны славянам.

Ибн-Хордадбех (820–912) — ученый иранского происхождения, основная часть жизни которого прошла на южном побережье Каспия, т. е. близко к тем народам, о которых он писал. Он сообщает, что «ар-Рус — одна из разновидностей славян», что переводчиками для русов служат славяне-евнухи и что русы называют себя христианами. Заметим, что в это время Русь еще не крещена.