Данила подхватил Юльку на руки.

– Ты с ума сошел? – закричала та. – У меня, между прочим, ангина, а не паралич обеих ног! Отпусти немедленно, медведь, сама пойду.

– Ничего, мне не тяжело, – хмыкнул тот. – Слушай, ты и правда оголодала, легкая, как перышко.

– С вами я скоро вообще на щепку стану похожа, – проворчала Юлька. – Сплошные нервы. И зачем я только согласилась работать в вашем агентстве, до сих пор понять не могу!

– Если бы ты не совала свой любопытный нос во все дырки, и нервничать не пришлось бы, – парировал Кирилл. – Сама во всем виновата.

– Если я его не буду никуда совать, ваша контора сразу же загнется, – не уступила Юлька. – Зачем вы ко мне приехали? Да поставь ты меня, наконец, – прикрикнула она на Данилу. – По телефону Данька сказал, что вы какое-то дельце наметили и без меня вам не справиться. Я права или что-то не так поняла?

– Права, – признался Кирилл.

– Что и требовалось доказать! И мой любопытный нос совсем ни при чем. И потом, я же волнуюсь за вас, поэтому и суюсь во все, неужели непонятно? Мне же помочь вам хочется, а вы только и знаете, что отмахиваться от меня, как от комара. Несправедливо!

– Кир, мы так и будем столбами стоять? – рявкнул Данила. – Сколько мне ее держать? Она хоть и дохлая, а руки уже отваливаются.

– Я велела поставить меня на пол, – взвилась Юлька. – Даня, ты дубина или как? Сколько раз повторять… я не дохлая, а изящная.

– Я и говорю, изящный суповой набор, – добродушно засмеялся тот, слегка подбросив Юльку вверх.

Девушка завизжала и крепко ухватилась за его шею.

– А тебя, как посмотрю, завидки заели, сам-то на бегемота похож, обжора, – хихикнула она, поудобнее устраиваясь на руках у друга. – Как было приятно на тебя смотреть после больницы… похудевший, стройный, почти спортивный, а сейчас… Снова отъелся, как боров.

– Мне и так хорошо, – буркнул Данила. – Когда поправился, одежда опять стала нормально сидеть, а то все болталось, как на вешалке, приходилось у Кира брюки напрокат брать.

Братья вышли из квартиры Юли и, открыв дверь своей, сразу же столкнулись в прихожей со своей матерью. Та, увидев, что Данила несет девушку на руках, всплеснула руками:

– Что случилось, мальчики? Что с Юленькой? Она ногу сломала, да? Ой, беда-то какая, – запричитала женщина. – В травмпункте были?

– Мам, успокойся, – засмеялся Кирилл. – Все в порядке, ничего она не сломала, всего-навсего ангина.

– Осложнение на ноги! – ахнула мать.

– О господи, час от часу не легче, – простонал Кирилл. – Никакого осложнения, просто температура высокая. Мы ее покормить хотим.

– Деточка моя, голодная! Горло, наверное, сильно болело? Кушать не могла, да? Оголодала, миленькая моя! Что же ты мне не позвонила? Я бы пришла, все сделала бы – и приготовила, и накормила. Данечка, неси ее в комнату, положи на диван, а я кашки геркулесовой сварю, чтобы горло не травмировать, – распорядилась она и рысью помчалась в кухню, продолжая причитать… – Деточка моя, голодная!

– Кашу? – сморщилась Юлька. – Геркулесовую? Ребята, сделайте что-нибудь, вы же знаете, я геркулес с детства не терплю! Даня, опусти, наконец, меня на пол, как-нибудь я до дивана доберусь. Теперь придется кашей давиться. Сами будете ее за меня глотать, а я съем все, что на ваших тарелках окажется.

– Ты же на диване хочешь поваляться, а мы-то в кухне питаемся, – засмеялся тот.

– Не волнуйся, я на запах приду, – огрызнулась Юля и направилась в кухню. – Тут тоже диван есть, между прочим, – она показала братьям язык.

* * *

– Слушай, что ты вертишься, словно у тебя шило в заднице? – прикрикнула Юлька на Кирилла. – Неужели не можешь спокойно посидеть десять минут?

– Мне не терпится посмотреть, что ты со мной сотворила, – проворчал тот.

– Пока ничего, я в середине долгого пути. И если ты сию минуту не прекратишь меня торопить – разукрашивай себя сам. Если думаешь, что все легко и просто – глубоко ошибаешься.

– Ладно, не кричи. Буду сидеть смирно.

– Очень хорошо. А то у меня от нервного перенапряжения руки уже начали дрожать. Нужно все сделать аккуратно, чтобы выглядело натурально.

– Послушай, Юль, а где бы нам одежду старую раздобыть? – встрепенулся Кирилл.

– Не проблема, вечером выйдете с Данькой на улицу, поймаете пару бомжей в какой-нибудь подворотне… кирпичом по башке – и в дамки, – беспечно дала совет та.

– Как это – по башке? – подпрыгнул на стуле Кирилл. – Ты что говоришь?!

– Не дергайся, – осадила его девушка. – Ну и дубина! Совсем чувство юмора растерял, стоило тебе сыщиком заделаться. Неужели непонятно – шучу я.

– Шуточки у тебя! Ну, а если серьезно… где нам лохмотьями разжиться?

– Этого не знаю, а у нас в гараже какие-то робы валяются, – ответила Юлька. – Отец в них под машину залезал еще в те далекие времена, когда он сам чинил личный автотранспорт.

– Сколько же им лет?

– А какая разница? Дань, поди-ка сюда!

– Что такое? – спросил тот, появившись в дверях с огромным бутербродом в руках.

– Обалдеть, – вытаращилась девушка. – И как только в тебя столько еды влезает, ума не приложу? Недавно же обедали. Сколько можно жевать, Данила?

– Мое дело. Сколько хочу, столько и жую. Зачем звала?

– Возьми ключи от гаража, они в прихожей на гвоздике висят. Принеси черные комбинезоны, – велела Юля. – Они в шкафу лежат.

– Зачем они тебе понадобились?

– На свалку ты в костюме от Армани пойдешь? – прищурилась девушка.

– У меня нет костюма от Армани, – округлил глаза Данила. – Он же бешеные бабки стоит!

– Господи, за что мне эти мучения? – простонала девушка. – Один сидит обалдевший, даже шуток не понимает, а второй – на жирафа похож.

– А почему на жирафа? – встал в позу Данила.

– До него тоже очень туго все доходит… шея длинная, а мозги высоко, в голове. Тормоз!

– Ну, подумаешь, не сразу дошло.

– А теперь сообразил? – прищурилась Юля.

– Вроде бы.

– Вот и отлично, ступай за комбинезонами.

– А зачем они понадобились, не пойму? – спросил Даня.

– Дань, мы в них на свалку пойдем, – захохотал Кирилл. – Чтобы выглядеть как надо!

– Так бы и сказали сразу. А то – жираф, Армани… Запутают человека, а потом смеются.

– Не ворчи, – подтолкнула его в спину Юлька. – Ключи не забудь.

Данила пошел в гараж, а девушка вернулась к Кириллу. Требовалось поколдовать над его образом бомжа.

– Волосы я тебе гелем намажу, чтобы они выглядели давно немытыми, – проговорила она, взбалтывая флакон. – Эх, плохо, щетины на щеках маловато, лицо у тебя не слишком-то… Физиономия должна быть неухоженной, запущенной. Ничего, немного туши для ресниц в тональник добавлю, и получится землистый оттенок.