– Кто такой Женя? У нас нет такой человек! Ты не туда попал, доктор врач! Нет Женя! Уходи, пожалюста!

Ничего себе выражение – «доктор врач». Забавно. Умеют же чурки выдавать отличные словосочетания – хоть в качестве сетевого ника их используй. Хотя лично я, когда брожу по интернетовским форумам, называю себя «Убийца в белом халате». Намек вовсе не на убийство, а на некоторое знание истории, и, следовательно, претензия на наличие интеллекта.

Что делать? Время идет, отщелкивает секунды безжалостно – так, что в ушах звенит. Хата богатая, мажорская, без сомнения обслуживается каким-то из охранных агентств. То, что до сих пор не вызвали охрану, говорит только об одном: Женя действительно здесь, эти ублюдки держат ее против воли и не хотят засветиться. Но дверь квартиры приоткрыта, шум своей дракой мы создали преизрядный, и в любой момент кто-то из соседей может заинтересоваться, что происходит. А я хочу справиться с ситуацией без привлечения милиции – так нужно Жене. Я по-прежнему думаю больше о ней, чем о себе.

И я говорю:

– Отдай мне девушку. Считаю до пяти, дальше будет хуже.

– Уходи давай! Нет здесь никакой девушка, совсем нет!

Вот же тупой. Или упрямый. Или, что вполне вероятно, они с братом – телохранители белобрысого и долговязого, мальчиков-мажоров. Поэтому хлопец выполняет рабочие обязанности и не выдает хозяев, совершающих преступные гадости. Впрочем, не важно, что именно. Мне некогда, ужасно некогда…

Я вырубил его. Не буду рассказывать как это случилось, ничего нет в этом интересного. Скажу только, что это заняло немного времени, потому что я спешил. И еще скажу, что мне чудом не сломали нос. Просто чудом.

Затем я вернулся в прихожую и прикрыл входную дверь, не защелкнув на замки. И пошел по коридору, открывая все двери.

Эта дверь не открылась, единственная была запертой. Я постучал в нее и крикнул:

– Женя? Ты там?

И уловил тихое, едва слышное:

– Да…

– Женя, ты можешь мне открыть?

– Нет…

– Почему?

– Не могу… Не могу встать…

Черт! Я побледнел от злости, сжал кулаки. Что эти подонки с ней сделали? Головы им поотрываю!

– Что с тобой, Женя? Тебе плохо?

– Да.

Дверь, как это часто случается с красивыми вещами, оказалась хлипкой. Я сокрушил филенку двумя ударами, выломал все, что мне мешало, и вошел в комнату. Женя лежала на кровати, прикрытая простыней, смотрела на меня грустно, глаза ее окружали багровые, начинающие желтеть синяки. Я подошел, приподнял простыню. Без одежды, и снова жестоко избитая. За что?

– За что тебя эти… сволочи?

– Не сейчас, – шепнула Женя, едва шевеля разбитыми губами, – потом расскажу. Ты можешь меня понести?

– Конечно, милая. Потерпи еще минутку, сейчас вернусь.

Я пулей вылетел из комнаты в прихожую, оглядел избитых. Все они слабо шевелились (кроме блондина, он играл роль пострадавшего наиболее правдоподобно, хотя досталось ему меньше всех), но боеспособными никак не выглядели. Я наклонился, цапнул ворот рубахи долговязого, приподнял его.

– Кто такая Женя? – спросил.

– Проститутка, – сказал он просто, и пожал плечами, возможно, удивляясь, что я, приехавший забрать девчонку, не знаю, кто она такая. – Классная шлюха, суперская, в жизни таких не видел…

Я не выдержал и ударил его еще раз. Он вырубился резко, на этот раз действительно потерял сознание. И я позавидовал ему, мне тоже захотелось уйти в астрал и не думать ни о чем.

Классная шлюха… Женя – проститутка. Это объясняло многое, почти все, в том числе и то, что она не хотела сблизиться со мной. Она была благодарна мне, но не могла отплатить мне тем, чем расплачивалась со своими клиентами – телом. Она воспринимала меня как нечто отличающееся от прочих самцов, нечто более высокое. И поэтому вместо себя подарила мне компьютер… Боже, почему мне так не везет?!

Я едва держался, чуть не всхлипывал, когда шел, чтобы забрать Женю прочь из проклятого места… Эти уроды расколотили мои мечты, расколошматили мои иллюзии – с размаху молотком по фарфоровой вазе. Я не плакал внешне, не было слез, но внутри рыдал как пятилетний ребенок, невзначай подглядевший, как его няня, любимая девятнадцатилетняя няня, лежит голая на маминой постели с его папой, тоже любимым, любимым папой, лежит и делает что-то такое вместе с ним, папой, и в этот момент ты понимаешь, что никому ты не нужен. Что у них – свое удовольствие, и им это важнее всего, а тебя отодвинули, поставили в угол лицом, чтоб не мешал и не подглядывал…

Любка изменяла мне, но делала все, чтобы я об этом не знал – хотя бы в этом берегла меня. И я был нужен ей, пока она не нашла своего банкира. А Жене я не был нужен совершенно, только разве для того, чтобы забрать ее из этого поганого логова. Я даже не мог упрекнуть ее в измене – о какой измене может идти речь? Мог только нести ее на руках и снова лечить, и снова ждать, когда она уйдет…

Женя немножко ожила, даже присела на кровати. Показала пальцем на свою правую ногу – колено распухло. Я потрогал его, она тихо вскрикнула от боли.

– Женя, у тебя есть какая-нибудь одежда?

– Не знаю. Нет, наверное. Эти все забрали.

Я снял халат и надел его на Женю. Застегнул на все пуговицы, коих после драки осталось две. Затем осторожно поднял девушку на руки и понес к выходу. Когда шел по прихожей, расталкивая ногами живописно валяющиеся тела, Женя вздрогнула и прижалась ко мне.

– Не бойся, – шепнул я. – Они сейчас смирные.

– Они не погонятся за нами?

– Ни за что, – заверил я.

Я промчался бегом вниз по лестнице, миновал подъезд. Слава богу, здесь был лишь электронный замок, а не консьержка, что ныне принято в престижных многоквартирных домах. Людей на улице было немного. Мужчину, выносящего на руках девушку в белом халате, не могли не заметить, но меня это мало заботило. Я сделал самое главное – нашел и забрал Женю.

Я не знал, кто эти четверо парней, как попала к ним Женя, и почему они так жестоко обошлись с ней. Но был уверен, что не увижу их больше никогда. Обращаться в милицию после того, что они сделали с бедной девочкой? Кому такое придет в голову? Подонки могли быть счастливы, что легко отделались.

Я пристроил Женечку на заднем сиденье, сел за руль и поехал, на этот раз не спеша, аккуратно, чтобы не растрясти несчастную избитую девушку. По пути заскочил в магазин, купил нелепый, но достаточно длинный сарафан, и заставил Женю одеть его. Она хотела ехать домой, и как можно быстрее, а я говорил, что нужно в больницу. Меня беспокоило ее колено: разрыв менисков, или, хуже того, перелом – дело серьезное. Тут даже на восстанавливаемость подлиз рассчитывать не приходится – срастется не так, и нога всю жизнь гнуться не будет.

Хорошо иметь в качестве заботливого опекуна врача высшей категории. Только Женя этого не ценила, или ценила не в должной мере. Она не хотела ехать в больницу, даже плакать начала. Говорила, что вздрюченные мною отморозки засекли меня, запомнили и поняли, откуда я, и немедленно бросятся в мою больницу. Я только качал головой: какие глупости, Женечка…