А потом я вдруг получил от нее сообщение на мобильник.

Было это так: я только что вернулся с операции. Во время операций – никаких сотовых, это не общее врачебное правило, но мое – точно. Отвлекает, мешает настрою. Вообще не люблю мобильники, да и телефоны в целом терпеть не могу. Побудьте с мое хирургом, и поймете, о чем речь. Раза два в неделю обязательно раздается звонок: «Дмитрий Андреевич, не могли бы вы подойти в третью операционную? Сложный случай, Василий Серафимович очень просит помочь». А Серафимыч – это наш главный врач Пахомов, Заслуженный врач Российской Федерации, между прочим. Я очень многим ему обязан, слишком многим, чтобы отказывать в просьбах – и приличным заработком обязан, и немалой независимостью в больнице, и командировками на симпозиумы в Германию и Голландию. Таким не разбрасываются. В третью операционную, говорите? Да сущая безделица! Мне вообще нечего делать, я совершенно свободен, ведь в момент звонка я всего лишь сижу с девушкой в кинотеатре, или лежу с ней (или на ней) в постели (час ночи), или, предположим, вкушаю в ресторанчике красную рыбу со своим другом-коллегой из Испании, или, скажем, жарю шашлык на даче с друзьями в ста километрах от города. Почему бы не подойти в третью операционную, а? И я скриплю зубами от неудовольствия, и говорю девушке, друзьям, шашлыку и тушеной в молоке с сельдереем семужке: извините, я должен отлучиться. Потом выползаю в ночную тьму, седлаю свою несчастную невыспавшуюся тачку и мчусь делать то, что единственно хорошо умею. Такова моя судьба.

Так вот, я вернулся с операции, последней запланированной на этот день, и вернулся в ординаторскую. Мобильник пискнул, напоминая о том, что кто-то прислал мне депешу. Я взял телефон и увидел сообщение:

«дим забери мня скрее пожлст!!!!!!!! горкого 26 17 быстр!!!!!! женя осторожно!!!!!!»

Орфография и пунктуация сохранены. Впрочем, в тот момент мне не было дела до опечаток. Женя, моя Женя! Она нашлась где-то на улице Горького.

Слово «осторожно» мне совершенно не понравилось. Будь ситуация иной, я прихватил бы с собой кого-нибудь из знакомых милиционеров, а у меня их, знакомых, – вагон и маленькая тележка, даже больше, чем знакомых бандитов. Но Женя панически боялась людей из УВД, и я не сомневался, что она имеет для этого веские причины.

Я отпросился у заведующего, сел в машину и помчался. Ехать до улицы Горького недолго, минут пятнадцать, но я спешил и долетел за десять. Все это время я лихорадочно обдумывал, что такое забыл, и что нужно бы еще сделать, чтобы операция по вызволению Жени прошла удачно. Я почему-то решил, что ее кто-то держит взаперти, и придется действовать силовыми методами, и иметь дело если не с бандюками, то как минимум с отморозками. И, как я не обмозговывал ситуацию, выходило, что все я делаю неправильно, не так, как нужно. Посему, когда я добрался до названной Женей квартиры, решил не напрягать голову, а разобраться на месте.

Позвонил, жду. Долго жду, минут пять, звоню снова и снова. Наконец, раздается голос с той стороны:

– Чего надо?

– Врач я, – говорю. – Скорую вызывали?

Тот, кто с другой стороны двери, смотрит в глазок и в самом деле видит врача, потому что я в белом халате. На людей сия спецодежда действует обезоруживающе. Угрожающе выглядит только один вид белохалатников – санитары из психушки, их стараются набирать крупных и крепких, с соответственно гранитными челюстями и чугунными кулаками. Хотя в нынешнее время это правило регулярно нарушается – берут всех подряд, и мозгляков, и алкоголиков. А зря, в психическом деле нужен особый подход.

– Никого я не вызывал, – сообщает обитатель квартиры. – Ошибка тут какая-то.

А я и не сопротивляюсь, мне и нужна ошибка.

– Молодой человек, откройте, пожалуйста, – говорю.

– Зачем? Я же сказал, что не вызывал!

Нервничать начинает. Да нет, нервничал с самого начала. Есть, значит, отчего бренчать нервами.

– Вам нужно расписаться, что не вызывали, – произношу я спокойным доброжелательным тоном. – У нас ложные вызовы бывают постоянно, ничего в этом особенного. Позвонит какой-нибудь хулиган-дурачок, назовет адрес соседей, чтобы досадить им. И мы едем… Поэтому, пожалуйста, откройте и распишитесь.

– Да ладно, не надо ничего расписываться! Не вызывали, и все! Базара нет.

– Хорошо, – я киваю головой и делаю вид, что собираюсь уходить, а тот, из-за двери, таращится на меня через глазок. – Милиция подъедет, разберется.

– Какая еще милиция? – голос становится почти истерическим.

– Постановление мэрии, – вру без малейшего стеснения. – С целью предотвращения ложных вызовов неотложной помощи и для экономии средств федерального медицинского страхования. Не расписались – разбирайтесь с милицией. Я им сообщу, через полчасика подъедут.

– Эй, подождите!

Щелкают замки, дверь открывается. Высовывается морда молодого человека – довольно крупная, раза в полтора шире моей.

– Доктор Панченко, – я вежливо прикладываю руку к сердцу, кланяюсь и улыбаюсь. – Кажется, вы сменили гнев на милость? Можно пройти?

– Ага, только быстро.

Прохожу. Квартира – в элитном, выстроенном три года назад доме, уже это обо многом говорит. Бедные здесь не живут, да и обычный средненький класс – тоже. Жилье для богатых.

Парню лет двадцать. Не толстый, не успел еще набрать лишнего жира, просто габаритный от природы. Да еще и качок – сто десять кило, не меньше, и бицепсы как дыни. Кулаки здоровенные, с характерными отметинами – единоборствами занимается. Никак не бандит, скорее, мажор – сынуля обеспеченных родителей. Белобрысый к тому же, отмечу. Люблю бить блондинов, сам не знаю, почему. Может быть потому, что сам я брюнет, к тому же активно лысеющий.

Если он – единственное препятствие на пути к моей Женечке, то препятствий нет.

Дверь он оставляет открытой – видимо, уверен, что выпроводит меня через полминуты. Это хорошо, потому что замки, само собой, сложные, и открываются только ключом, никаких защелок и собачек.

Прихожая размером чуть больше моей большой комнаты, много зеркал, на полу – ламинат. Дрянная штука, очень скользкая, драться на таком – никакого удовольствия. Впрочем, справимся… да о чем я вообще? Вроде, никто не собирается пока драться. Может, обойдется?

Я подхожу к высокой тумбочке, уютившейся между двух угловых зеркал, достаю из широких штанин чистый листок бумаги, кладу его на тумбочку и говорю:

– Ручка есть?

Козырный вопрос. Надо же, на самом деле, забыл я впопыхах ручку. Любой бы догадался, что что-то не так: врач скорой без ручки, чемоданчика, стетоскопа и медсестры – чистый нонсенс. А я-то думал, чего мне не хватает, умственный инвалид… Но парниша, похоже, видит врача скорой в первый раз в своей благополучной жизни, и, как говорится, усом не ведет.

– Ага, щас.

И исчезает в одной из комнат.

Длинный коридор идет вдаль, содержит шесть дверей, а потом поворачивает вправо, и что там, я не знаю. Значит, как минимум, шесть комнат. Да какая мне разница, сколько их здесь – комнат? Куда интереснее, сколько здесь людей. И где моя Женя, в конце концов?