– Согласен? Решай.

– О'кей, – кивнул Шаман. – Спаррингуем.

– Отлично! – Очкарик заметно повеселел. – Кто выжил – тому слезки, кто помер – тому крест на могилу. Позже твой приятель не станет отрицать, что вы, монахи, вышли на нашу трассу?

– Слышь, чувачок! – заголосил Псих, пытаясь подняться с земли и одновременно ухватить сразу оба арбалета. – Слышь, какой на хер...

– Заткнись! – рявкнул на Психа Шаман. – Сиди и арбалеты не трожь. Сядь, я сказал!.. Все тип-топ, братаны крокодилы. Мой дружбан малость нервный, но я за него отвечаю.

– Тогда стрелялки и резалки убери подальше от своего нервного дружка.

– Не вопрос! – Шаман шагнул к Психу и ударом ноги, по-футбольному, отбросил метров на шесть от блатного арбалеты. Мечи Шаман вообще перекинул на другую сторону железнодорожного полотна.

– Отойдем, где поровнее, – предложил Очкарик.

Отошли. Очкарик, вроде бы случайно, занял позицию таким образом, чтобы солнце светило в глаза Шаману. Возражать Шаман не стал. Однако отметил – Очкарик, скорее всего, постарается сразу же атаковать и решить исход боя на первых секундах, пока спарринг-партнеры не сместились относительно дневного светила и пусть какое-то, но преимущество на его стороне.

Мужики с дрезины по-прежнему молча взирали на происходящее. Псих подполз к своему рюкзаку и вцепился в брезент вещевого мешка, будто утопающий в спасательный круг.

– Начнем? – Очкарик слегка, чуть заметно, поклонился.

«Ритуальный поклон? – ухмыльнулся про себя Шаман, стараясь, чтобы эта ментальная ухмылка не затмила прежнюю, прилипшую к губам улыбку. – Карате? Дзю-дзютцу? Айкидо? Без разницы! Очкарик – адепт японских боевых искусств. В спортзале ему втемяшили в подкорку привычку кланяться. Безусловно, Очкарик давно не спортсмен. Нет сомнений, он скорректировал спортивную технику применительно к реальным схваткам. Но база у него прежняя. Учтем».

– Начали. – Шаман косолапо расставил ноги на ширину плеч, несколько завалив колени вовнутрь. Согнутые в локтях руки расположил перед грудью. Правый кулак возле солнечного сплетения, левая раскрытая ладонь выдвинута вперед.

Стойка Шамана здорово смахивала на позицию «песочных часов», характерную для Вин-Чун. Пожалуй, единственного стиля кунг-фу, всерьез ориентированного на работу в ближней и сверхближней дистанциях.

В глазах за стеклами очков Шаман заметил довольный проблеск узнавания. Очкарик опознал стойку, идентифицировал Вин-Чун. Мыслишка, что перед СМЕРТЕЛЬНОЙ схваткой спарринг-партнер займет ложную позицию, что на самом деле оппонент собирается биться по технике, отличной от китайского кунг-фу, сия простейшая до глупости мысль не посетила Очкарика.

Очкарик умнее мужиков-попутчиков, умнее Психа, полагает, что и Шамана он умнее, как же иначе? Очкарик – интеллигент, в соответствии с определением из толкового словаря Даля, где написано: интеллигенция – суть «разумная, образованная, умственно развитая часть жителей». Спроси сейчас Психа, и он скажет: «У чувака десять классов на лбу написаны». Спроси Шамана, он добавит: плюс пара-тройка институтских, а то и университетских курсов. Даром что базарит Очкарик на сленге, так и чего? Глазки близорукие, умненькие – это самое главное! Книжки читаючи, попортил глазенки молодой человек, не иначе. Очкарику присущи все достоинства и все недостатки интеллигенции. В частности – привычка чересчур сложно или слишком просто трактовать прописные истины. Обязательно! Пренепременно ТРАКТОВАТЬ! Безусловно, Очкарику знаком расхожий слоган из области Боевых Искусств, утверждающий, дескать: «мастер одерживает победу до того, как вступает в схватку», но Очкарик искренне считает СЕБЯ, и только себя, Мастером, и в этом его ошибка. Даже если он действительно Мастер.

Прогнозы Шамана подтвердились – Очкарик поостерегся входить в ближний бой. Атаковал простеньким, но блистательно стремительным прямым ударом ноги в пах. Шаман конвульсивно отшатнулся, отступил строго назад, вместо ухода в сторону с линии атаки, как сделал бы на его месте любой Мастер или подмастерье восточных единоборств. Очкарик поспешил развить прямолинейную атаку. «Выстрелившая» нога согнулась в колене, стопа, описав страхующий опорную конечность полукруг, выдвинулась вперед, в так называемую «стойку выпада» – «дзенкуцу дачи», позицию «лука и стрелы». Метафорический лук – та нога, что впереди, на которую приходится семьдесят процентов живого веса. В коленку этой, символизирующей лук ноги и врезался каблук сапога Шамана, едва вышеупомянутые весовые проценты максимально согнули переднюю ногу.

Очкарик пошатнулся, вскинул руку, дабы, как его учили, встретить блоком-сбивом летящий в него кулак Шамана. Однако Шаман бил как раз по рукам Очкарика, изначально наметив мишенью локоть, и вот этот локоть любезно подставился под удар. Отлично! Разноименные рука и нога Очкарика травмированы, дальше чего? Бить по больному. Удар другим кулаком в тот же локоть, подсечка под ушибленную коленку и выход противнику за спину. Есть контакт! Очкарик падает ничком, сверху на него валится Шаман, выкручивает противнику травмированную руку, бьет лбом по затылку, впечатав физиономию интеллигента в грунт. Победа! Победа?..

Шаман дернул головой, увидел, как спрыгнули с дрезины угрюмые мужики, услышал вопль Психа. Одновременно хрустнули плотно сжатые зубы Шамана и суставы вывернутой за спину руки Очкарика. Нет, ребята, мы так не договаривались! Хотите устроить кучу малу? Ха! Пеняйте на себя!..

Один мужик кинулся к Психу, другой к Шаману. Оттолкнувшись плечом от спины Очкарика, Шаман вскочил, готовый встретить нападающего. Пока Шаман поднимался, мужик, выбравший его объектом нападения, поубавил прыти, притормозил, сунул пятерню в карман.

«Если у него в кармане пистолет – мне конец!» – успел подумать Шаман, отталкиваясь ногами от земли, прыгая навстречу проворно выскользнувшему из кармана ветровки кулаку с... Вспышка! Ярчайший всполох белого света ослепил Шамана! Тычок ботинком-говнодавом под дых слепому, удар в висок, и вторая вспышка под черепной коробкой. И тьма. Тягучая, бесконечная чернота небытия...

...Шаман очнулся дома. В родной, знакомой до мелочей квартире. Шаман сидел за столом на кухне, неспешно жевал вкуснейшие ломтики жареной картошки. Казалось бы, ну чего такого особенного – картофель, поджаренный в подсолнечном масле? А вкусно безумно. Так, как мама, никто не умеет жарить картошку. Вот она – мама. Возится у плиты, ставит чайник. Сейчас они с отцом доедят картошку и будут пить чай.

Все вместе. И мама подсядет к столу, и молодая женщина с мужским именем Саша, жена Шамана. Вся семья, кроме их с Сашей маленького сынишки. Малыш набегался во дворе, гуляя с родителями, набил пузико манной кашей и сладко спит в детской, обняв любимого плюшевого мишку.

Ага, вот и Саша. Вошла на кухню, поправила одним лишь ей присущим жестом волосы, улыбнулась... боги всемилостивые! Как же хорошо! Ноздри ласкает запах подсолнечного масла, уютно закипает чайник, солнечный лучик, пробившись сквозь щелочку в шторах, гладит розовую Сашину щеку. Закуривает «беломорину» отец. Сизый дымок клубится под потолком. Кто сказал, что отец и мама погибли в автокатастрофе? Кто придумал сказку про пьяного дальнобойщика и смятый в лепешку папин «жигуленок»? Не было этого! И Сашка, его первая и единственная Сашка, вовсе и не собиралась уезжать после девятого класса со своими родителями на постоянное место жительства в Канаду. У них с Сашкой сын! И карапуза зовут тоже Сашкой!