Что ни говори, а план Гудкова сработал: новой машиной заинтересовался не только я, но и майор Архипов. Лавочкин, покинутый всеми, отошел к своим работникам и летчикам-испытателям, стоявшим у четырех опытных машин, имеющих пока название ЛаГГ-5.

Слушая объяснения Михаила Ивановича, я стал понимать, какой прорыв для нашей истребительной авиации имеет эта машина. Честно говоря, сравнивая прототип Ла-5 и машину Гудкова — она же Гу-82, — понимал, какая между ними пропасть. Фактически, если устранить мелкие недостатки — на это понадобится пара месяцев, то у нас появится первоклассный перехватчик. Соответственно, если сравнить Гу-82, сейчас катящийся по ВПП, и все четыре машины Лавочкина, то мой выбор будет не в пользу Семёна Алексеевича.

— Я вас понял. Сейчас мы займемся машинами товарища Лавочкина, после уже посмотрим вашу.

Так и получилось. Ла-5 я не просто излазил и осмотрел от кончика хвоста до лопасти винта, но и умудрился еще и погонять по полю. Проблему с масляным радиатором пока не решили, так что я внимательно поглядывал на датчик температуры двигателя. Мне не нужно было летать, главное — определить функциональность приборов управления. И чем больше я катался на ревущем истребителе, морщась от болей в ранах, когда машина скакала на кочках, тем больше радовался нововведениям. Определенно мне все это нравилось.

После того, как я заглушил Ла-5 на стоянке, вокруг самолета собрались работники КБ и ко мне на крыло залез сам Лавочкин. Архипов устроился на другом крыле.

— Что скажешь, Сев? — спросил у меня майор.

— Ну что я могу сказать? Во-первых — управление не просто удобное до изумления, но и достаточно функциональное. Есть, конечно, несколько огрехов, о которых расскажу позже, а так все в норме. Во-вторых — я хочу посмотреть, как на нем будут летать летчики, хочу увидеть все его возможности. В третьих, хочу увидеть послеполетный осмотр, что там и как.

Ла-5 мне понравился, честно. Наблюдая, как все четыре машины поднялись в воздух и, разбившись на пары, стали изображать воздушный бой, я стоял рядом со стационарной рацией и руководил с земли учебным боем. Связь была отличная: видимо, Лавочкин не пропустил мимо ушей мои замечания на эту тему и хорошо экранировал моторы. После всесторонних испытаний машины Семёна Алексеевича мы направились к мрачному Гудкову. Он прекрасно все видел, как и наше восхищение машинами Лавочкина. Прекрасное настроение авиаконструктора и его работников, после того как мы отошли, было заметно невооруженным глазом.

— Давайте посмотрим, что у вас с машиной. Хочу посидеть в кабине. Хочу ощутить разницу между вашими самолетами, — попросил я, подойдя к Гудкову. Архипов стоял рядом и молчал, давая мне рулить испытаниями.

С помощью работников Гудкова меня осторожно опустили в пилотское кресло, стараясь не потревожить раны. Стоявший на крыле летчик-испытатель старший лейтенант Перченков объяснял особенности управления. Подробно показывая, что и как. И чем больше я его слушал, тем больше мрачнел.

Фактически кабина Гу-82 с небольшими изменениями была идентична «ЛаГГу», а это «не есть гуд!».

— Я понял. Тут ничего сложного, а теперь попрошу отойти от самолета, хочу запустить мотор.

Все отошли от машины, сам же Перченков пока остался на крыле, держась за край кабины, благо фонарь был откинут.

— Электрозапуск — это хорошо, — пробормотал я и запустил еще горячий мотор.

— Думаю, небольшой разбег мы можем себе позволить, — улыбнулся лейтенант.

Я покрутился по полю под внимательным присмотром испытателя, стараясь не тревожить раненую ногу. Поставив истребитель на место, попытался вылезти, но меня уже подхватили под локти и осторожно — придерживая ноги — вытащили из кабины и аккуратно поставили на землю.

— Ну что я могу сказать? Превосходно. Сам истребитель особо нареканий не вызывает, хотя у меня есть что сказать…

— Что скажешь? — спросил Архипов, как только мы отъехали от аэродрома, оставив довольными обоих конструкторов. Водитель повернул не направо, в сторону Москвы, а налево, к Центру. У нас была договоренность на трехчасовую лекцию. А завтра начнутся учебные полеты. Курсанты с инструкторами будут под нашими взглядами отрабатывать тактику, связки и приемы воздушного боя.

— О чем? — не понял я вопроса, задумавшись на другую тему.

— О машинах Гудкова и Лавочкина.

— Да что там думать. Совершенно идентичные машины. Даже вооружение то же. Только на машине Гудкова радиостанции нет, это плохо. Оценка сразу на балл понижается.

— Это и я понял, что машины похожи, — проигнорировав мои слова про связь, сказал Архипов.

— А что тогда?

— Какая из них лучше? Вот в чем вопрос.

— Хороший вопрос. Конечно же… у Лавочкина.

— У Семёна Алексеевича?! Постой-постой, я же видел, как ты разговаривал с довольным видом с Гудковым и крутился у его машины?!

— Лавочкин это тоже видел.

— Конкурентная борьба? Зачем?

— Мне через пару месяцев в небо, а я хочу летать на новой хорошей машине, тут без пинков не обойдешься, тем более у Семёна Алексеевича не так много работ, как кажется.

— Почему?

— Он у него доработан. А у Гудкова собран буквально на коленке. Вы видели, как летчик сажал машину?

— Конечно, видел, его заметно уводило в сторону.

— Ага, налево. Так вот, у Гудкова нарушена центровка. Двигатель выдвинут слишком далеко вперед, тогда как у Лавочкина мотор задвинут к кабине. Я не знаю, как он распределил вес, но у него это получилось, его истребитель стал короче. Скажу проще: Гудков начал раньше делать свою машину, но допустить такие ошибки?!

— Однако его экземпляр тебе понравился, не так ли?

— Не сама машина, а некоторые нововведения в ней. Неплохо было бы, чтобы и на истребителе Лавочкина они присутствовали… С мотором проблемы есть? Еще какие. Это не проблема, а катастрофа. Нужно брать специалиста по этому мотору и вместе с ним разобраться с некоторыми конструктивными недостатками. Тогда — это шанс для истребителя увидеть жизнь.

— Например? — заинтересовался Архипов. Он примерно знал мой уровень технических знаний и искренне уважал мое мнение по какому-нибудь авиационному вопросу. Была возможность убедиться.

— Давайте начнем с машины Лавочкина. Про мотор я говорил… Аэродинамика: выше всяких похвал. Вы ведь читали мой дневник, где были описаны проблемы с «ЛаГГом»?

— Да, читал.

— Лавочкин тоже их прочитал. Оказалось, он об этом был прекрасно осведомлен, но у него не было возможности внести в конструкцию подобные изменения. Знаете, почему он так быстро спроектировал новую машину? Потому что у него уже были наброски чертежа, он только внес небольшие изменения после разговора со мной и стал творить машины. Нет, я не отрицаю, проблемы еще есть. Фактически машина еще сырая, но… На устранение уйдет не больше месяца, он сам мне так сказал. Добавив: если никто ему мешать не будет. Я думаю, вы знаете, о ком он, и поможете ему в этом.