Не знаю, как на хомячка, но на сенбернара Ямской точно немного смахивал.

— Оленька, никаких проблем. Знаете, можете вообще сегодня пораньше домой уйти. Прямо сейчас, скажем.

— Но ведь я могу вам понадобиться… — возразила я неуверенно.

Ямской, который сам собирался через минуту свалить к своему «мышонку», был настроен благодушно.

— Я сейчас тоже уезжаю, — признался он. — Сегодня уже не вернусь. Пользуйтесь случаем, только приемную на ключ закройте.

— Слушаюсь, шеф! — неожиданно для себя рявкнула я по старой привычке. Разве что по стойке «смирно» не вытянулась.

Директор воспринял столь военизированную реакцию на полученное от начальства указание как остроумную шутку.

— Можете идти, — расхохотался он. — У вас неплохо получается, между прочим. Вы никогда не думали о военной карьере? С вашими способностями вы быстро навели бы там порядок.

— Иногда я подумываю о чем-то подобном, — чистосердечно призналась я.

Оценив по достоинству мое чувство юмора, Ямской укатил к своей экзотической возлюбленной.

Я немного задержалась. Торопиться было особенно некуда, а если уж я собиралась воспользоваться любезным предложением шефа и в этот день в администрацию больше не возвращаться, то посчитала своим долгом перед уходом убрать чайные чашки и привести в порядок свой рабочий стол. Хочешь не хочешь, а созданному собственными руками имиджу образцового секретаря поневоле приходилось соответствовать. Сел, как говорится, на велосипед — крути педали.

Я как раз собирала чашки и то, что в приемную кто-то вошел, скорее почувствовала, чем услышала. Дверь открылась бесшумно, а невидимый мне из директорского кабинета посетитель подать голос или иным способом возвестить о своем присутствии не посчитал нужным. Я осторожно поставила сахарницу на договор аренды, чтобы изящная вещица не отозвалась хрустальным звоном в момент соприкосновения со столом, тихо пересекла кабинет и выглянула в приемную.

Около входной двери, спиной ко мне, замерла худенькая, небольшого роста девушка. Ее тонкие пальцы сжимали дверную ручку. Девушка, по всей вероятности, пребывала в сомнении: уйти сейчас или немного подождать.

Так мы обе, как два бестелесных призрака, простояли, не шелохнувшись, несколько мгновений. Поведение неожиданной посетительницы настолько отличалось от манер прочих визитеров, что и я отнеслась к ней по-особенному. Для начала, опасаясь, что могу напугать это хрупкое создание до потери сознания, я сообщила о себе осторожным «кхе, кхе». Девушка вздрогнула и немедленно попыталась удрать, как если бы я застигла ее на месте преступления. В следующую секунду, справившись с первоначальной неосознанной реакцией, она повернулась, смущенно улыбаясь.

Оказалось, что посетительница несколько старше, чем мне показалось, когда я разглядывала ее со спины. На вид ей можно было бы смело дать чуть больше двадцати, если бы не выражение глаз, которые уместнее смотрелись бы на лице семидесятилетней старухи, чем молодой женщины. «Двадцать пять — тридцать», — прикинула я, так и не сумев сузить возрастные рамки до более точной цифры.

Допрашивать пугливую особу, кто такая да по какому вопросу, я не стала, догадываясь, что толку от моих вопросов не будет никакого, только напугаю окончательно. Силовые методы для данной ситуации не подходили.

Что ж, попробуем иначе.

— Здравствуйте, — сказала я как можно ласковее. — Могу вам чем-нибудь помочь? Я Ольга, секретарь, а вы?..

Посетительница оказалась сообразительной и намек поняла с первой попытки, но раскрывать свое инкогнито не пожелала.

— Знакомая, — коротко сообщила она. — По личному делу. Ямского я когда могу увидеть, не подскажете?

— Почему же не подскажу? — обиделась я. — Подскажу. Увидеть его вы можете, но не сейчас. Он только что уехал. Возможно, сегодня еще вернется, но это вряд ли. Можете подождать, если у вас есть время. Хотите кофе?

На положительный ответ я, в общем-то, не рассчитывала, но сделать попытку должна была.

— Благодарю, нет, — посетительница сделала шаг назад. — В следующий раз мне, возможно, больше повезет. До свидания.

Она ушла, я даже не сделала попытку ее задержать. Эта худенькая особа только на первый взгляд выглядела слабой и беззащитной. Уже со второго взгляда можно было распознать недюжинную си-лу воли, целеустремленность и умение настоять на своем.

Все еще размышляя о странной посетительнице, я закрывала кабинет директора, когда раздался очередной телефонный звонок. «Сделать вид, что все уже ушли, или как?» — прикидывала я, направляясь к телефону. После третьего звонка сделала выбор в пользу «или как» и подняла трубку.

— Администрация рынка, — произнесла я заученную фразу. — Секретарь Филимонова Ольга.

— Здравствуйте, Ольга, — произнес приятный мужской голос. — Начну без предисловий.

«Каков нахал», — подумала я, по манере разговора незнакомца, впрочем, уже догадываясь, что звонок, так же как и недавняя посетительница, должен быть не совсем обычным. Но звание «мегеры-секретарши» обязывало, поэтому следующая фраза вышла у меня довольно язвительной:

— Я вас слушаю самым внимательным образом. Для начала представьтесь, пожалуйста.

— Думаю, в этом нет необходимости, — с коротким смешком отозвался собеседник. — Мое имя вам ничего не скажет. Однако узнать о некоторых моих пристрастиях, полагаю, вам будет очень любопытно. Дело в том, что я обожаю теплые зимние грозы, особенно под Новый год. С молниями, как положено, и непременно с громом.

«Не просто нахал, а психически ненормальный нахал», — заключила я, не сразу уловив скрытый подтекст этой идиотской фразы. Теплые предновогодние грозы с молниями и непременно с громом. Это ж надо быть таким извращенцем — с громом, видите ли. Елки-палки, да это же ключевое слово!

Здесь я должна пояснить: на тот случай, если мне надо было выйти на незапланированную связь с кем-то из коллег или кто-то из них, исходя из своих соображений, связывался со мной, существовали определенные правила и инструкции, следуя которым, мы имели возможность распознать друг друга среди массы «обычных» людей и без специальных пояснений убедиться, что не ошиблись адресом, не обознались, не рискуем засветиться сами или засветить другого, работающего под легендой.

Обычно все так и делали. Точнее, практически все и всегда поступали согласно инструкциям, несмотря на то, что некоторые из этих бумажек вызывали раздражение и казались ненужной перестраховкой. Однако, если человек позволял себе наплевательски отнестись к соблюдению установленных правил, он не просто нарушал приказ. Такой человек, закрыв глаза на, казалось бы, незначительную деталь, мог невольно поставить большой жирный крест на нескольких месяцах упорной работы, сорвать продуманную до мелочей акцию, и даже больше — лишиться жизни самому или того хуже — подставить под пулю другого.

В то же время некоторые правила установления контакта и выхода на связь с другим сотрудником, разработанные каким-нибудь кабинетным работником, вызывали, прямо скажем, целый спектр чувств — от простого недоумения до гомерического хохота. Нет, до подшивки журнала «Огонек» за позапрошлый год, которую надо непременно зажать под мышкой, при этом в строго определенный момент почесать правой рукой левое ухо, три раза чихнуть и повернуться на триста шестьдесят градусов против часовой стрелки, обычно дело не доходило. Но иногда, выполняя то или иное действие, благодаря которому коллега мог наверняка удостовериться, что ты — это именно ты, а не вражеский агент или случайный прохожий, ей-богу, трудно было удержаться от улыбки.