тому, что она жива, здорова, сидит у моря, снизу ее греет валун, а лицо обдувает ветерок. Слезы все же потекли, но не горькие. Сквозь них Лида смотрела на небо, ленивое солнце, зефирные облака… На огромные камни, теперь не светло-серые, а розовато-оранжевые, похожие на драконьи яйца. На домики из песчаника, будто погруженные в горячую смолу. Если их не вынуть, то смола застынет, и весь променад превратится в огромный браслет из янтаря…

— Это все лимончелло, — смеялась Лида, когда рассказывала о своих ощущениях Жене.

— Нет, это твоя душа, которая слилась с мирозданием именно в этом месте!

— Теперь я понимаю, что оно необыкновенное, — соглашалась она. — Но не рано ли ты переселилась сюда? Даже меланхоличным поэтам прошлого становилось тут скучно, ты же у нас человек энергичный, деятельный, экспрессивный.

— Когда-нибудь я тебе открою причину своего затворничества. Но сейчас нас ждет синьор Коломбо, он уже остудил просеко.

Коломбо жил в соседней квартире до Джузеппе и был постоянным спутником Жени. Было ему лет сто, но это не мешало пожилому синьору немного выпивать, курить сигары и посещать все городские мероприятия под руку с дамой. А когда к той приехала подруга, он выводил в свет уже двоих, чем вызывал зависть у семидесятилетних «рагаццо».

Та поездка была незабываемой. Лида пробыла у Джины полтора месяца, отметила с ней Новый год и два Рождества. Причину затворничества она узнала и поразилась тому, сколько боли и страха носит в себе ее жизнерадостная, легкая, беспечная на первый взгляд подруга. Уехала, чтобы вернуться весной, но началась пандемия, и все покатилось в тартары.

…Боль прошла. Лида смогла встать и дойти до ванной. Включив воду, она опустила голову под струю. Хорошо! Жаль, долго так не простоишь — голова закружится. Надо включать бойлер и лезть под душ… Но как же лень!

Лида намочила полотенце и обтерлась. И так нормально. Сил наберется, помоется нормально. А сейчас ей покой нужен, отдых телу. Боль его так выматывала, что Лида отказалась от физических нагрузок. Даже от плавания. Бултыхалась возле берега, и только.

Она вернулась в комнату. Легла не сразу, а только после того, как открыла все окна. Волосы, чуть отросшие, сейчас примнутся в одном месте, вздыбятся в другом. Раньше она думала, что такие короткие не надо укладывать. Помыла и вперед, но нет. Ее пушистые волосы жили своей жизнью, усложняя Лидину.

Наголо надо. Как изначально планировала.

Стоило об этом подумать, как вспомнился Фил. Вот уж у кого волосы шикарные, так это у него! И улыбка хорошая, озорная. В остальном обычный. Рыжий, да, конопатый, яркий, в общем, но черты лица невнятные, будто стертые. Лидин бывший муж по сравнению с ним — Аполлон Бельведерский. Но того мало кто мог переплюнуть. Дал Ване Боженька безупречную внешность, благородное лицо с точеным носом, идеальные пропорции тела, музыкальные кисти. Не скажешь, что из рабоче-крестьянской семьи. По виду аристократ голубой крови. И кличка у него была с института Граф.

Лида сама не понимала, почему всех мужчин сравнивает с супругом. У нее и до него были парни, и после, и даже когда они жили вместе. И любила она некоторых избранников сильнее. Но главным мужчиной в своей жизни все же считала Ваню. До сих пор…

Цветочек, подаренный Филом, чуть поник. Чего ему не хватает? Лида потрогала землю, влажная, она утром его поливала. Света? Но он сгорит на солнце. Аура не та? Вот это, скорее всего.

Капризный цветок, именно этот, а не все представители этого сорта, как и его даритель.

То, что у Фила трудный характер, Лида поняла не сразу. Сначала парень показался ей веселым, открытым, стабильным, уверенным в себе. Наверное, из-за внешности, она была очень радостной и беспечной. Но Фил оказался грустным клоуном. А еще он постоянно сомневался, ждал подвоха. Поэтому никогда не любил? Из-за страха быть отвергнутым, преданным? В нем осталось много если не мальчишеского, то подросткового. Наверное, и комплексы. И все же Филипп очень нравился Лиде…

Нет, неправильно! Она была в него чуть-чуть влюблена.

А чуть-чуть, потому что воли себе не давала. Сдерживалась, как могла. Раньше она зарождающееся чувство разжигала. Подкидывала дровишек в занимающийся огонь. Раздувала его аккуратно, но от сильных порывов ветра защищала. Она грелась душой у этого огня и чувствовала себя счастливой.

Но так было в другой жизни, не этой, начавшейся полтора года назад. В ней Лидия была беспечной, веселой, яркой, хулиганистой, сексуальной…

Почему в той жизни не появился Филипп? Тогда, а не сейчас, когда ей уже никто не нужен?

— Так боги смеются надо мной, — горько прошептала Лида и, взяв горшок с цветочком, унесла его на другой подоконник, чтоб глаза не мозолил.

* * *

Она росла в полной и, как Лиде казалось, счастливой семье. Та была большой, дружной, состояла из Лиды, папы, мамы, ее родителей и сестры бабушки, тети Зоси. Все жили под одной крышей. Благо квартира была большой. Трешка в старинном доме, являющемся памятником архитектуры. В двух комнатах по балкону, крохотному, зато с шикарным видом на Волгу. Один минус: удобства во дворе. Зато как весело было ходить всей семьей в общественную баню!

До пяти лет Лидочка обитала в комнате с родителями, но после ее, не по годам развитую девочку, отселили к тете Зосе. Она занимала зал, и всем он был хорош, и камином, и пространством, и чудом сохранившимся дубовым паркетом, но являлся проходным. Поэтому тетка спала за поперек установленным шкафом. Лидину же кровать поместили за книжный стеллаж, который тоже развернули.

— Мы с тобой как куры в загоне, — улыбалась тетка и брала с подоконника очередную банку соленых зеленых помидоров. Она обожала их и съедала с десяток за раз.

С Зосей у Лиды были хорошие отношения. Кроме нее Зосю любила только бабушка, остальные терпели. Та была женщиной сложной, упрямой, язвительной, капризной. По хозяйству она не помогала, зато любила критиковать действия остальных.

Зося весила тридцать восемь кило при росте сто шестьдесят пять. Кроме соленых помидоров она еще что-то ела, и в нормальных количествах, но поправиться не могла. На нервной почве исхудала в пятьдесят и такой осталась до самой своей смерти.

Сестра в отличие от нее была пухленькой и маленькой. Дедушка коренастым, сильным. Родители — стройными и высокими. Очень красивыми. Отец особенно. Он походил на артиста Гойко Митича, югослава, который играл в «социалистических» вестернах Чингачгука. Он работал снабженцем и часто бывал в разъездах. Лидочка скучала по нему, ждала его. Каждый