Arisa – L'amore è un'altra cosa

Я снова смотрю на её фото – фото Артемиды. И как ни прискорбно это осознавать, красота её действительно божественна. Вдруг замечаю под фото точки, означающие, что за первой фотографией спрятана ещё одна. Нужно только пальцем смахнуть влево, одно такое маленькое знакомое движение, но рука зависает в нерешительности. Словно чувствует – ничего хорошего её там не ждёт.

Они лежат на песке. Я узнаю его сразу, хотя на переднем плане и большей части фотографии она. Он лежит на боку, спрятав лицо в изгибе её шеи, приникнув к ней, прижавшись всем телом к её безупречной фигуре. Всё её внимание на объективе камеры, его – на ней. Она профессионально позирует, он же словно случайно попал в кадр. И хотя публикация не его, снова видно всё, кроме его лица. Почему?

Я рассматриваю это фото долго – какой-то мазохизм, но оторваться не могу. Ну вот что так ноет в груди-то, а? Словно кто вкручивает в неё здоровый такой винт. Всё в этом снимке болезненно для меня, но больше всего то, с каким рвением его тело ищет… её близости? Тепла? Он тянется к её душе.

Народ уже выстроился в очередь на посадку, Лео упаковывает планшет в чехол и сумку, собирает блокнотные листки, комкает их в один бумажный шар. На них полно надписей, цифр. Господи, думаю, когда это он успел столько бумаги напортить?

Мне спешить некуда – только пальцем босоножки подцепить.

@Betelgeuse: Я вижу, что ты онлайн. И я вижу, что Карла «любимый, ты самый лучший» тоже онлайн. Просто дай знать, стоит ли мне ждать или уже нет. Заранее благодарю.

Молчание.

15 минут спустя уже у самой стойки предпосадочного контроля всё то же – молчание.

@Betelgeuse: Лео, ты обещал.

Тишина.

Ну и пошёл ты к чёрту. Вместе со своей Карлой. Удаляю из своей Галереи его фото.

В самолёте стюардессы просят отключить телефоны на время взлёта. Я проверяю в последний раз: пусто. Пусто и, чёрт возьми, обидно.

Отписываюсь от его профиля в Инстаграм.

Глава одиннадцатая. Сообразительная

Medellin (Dubtronic Takes A Trip Remix)

У Лео место в бизнес-классе. Теперь он от меня слишком далеко, даже чтобы наблюдать. Кэролин, оказавшаяся на этот раз в одном со мной ряду (ну и день!), просила пересадить её поближе к нему, на что стюардесса учтиво ответила, что это, к сожалению, невозможно. Кэрол, поджав губы, вручила костыль стюардессе, и с большим трудом втиснула зад в своё кресло на острове посередине самолёта, заставив другую бабку с краю драматически заохать.

Кто самый сообразительный в самолёте? Конечно же, Лея. Ещё на пути в Европу я внимательно изучила пассажиров трансконтинентального аэробуса. Среди них были как новички, вроде меня, охотившиеся за местом у окошка, так и опытные путешественники. Последние брали места для своих семей «через одно», что означало, что другие люди на них не сядут. Всё просто – в Европу обычно летают семьями, а семьи предпочитают брать места «рядом». Смышлёные путешественники, таким образом, получали на семью из четырёх человек от шести и больше мест, что позволяло им меняться и горизонтально спать на четырёх креслах «островной части» самолёта.

Но я одна. И моя стратегия будет другой. Зачем брать бизнес-класс и переплачивать за него вдвое, чтобы получить всего лишь больше пространства для ноутбука и одиночное место, когда можно заполучить три кресла в ряду за те же деньги? Я купила два билета и заняла крайние места в тройке возле иллюминаторов. Среднее конечно же никто не выкупил – план сработал. Впереди долгие девять часов перелёта на другой конец земного шара, в течение которых я наконец-то спокойно высплюсь в горизонтальном, а не вертикальном положении. Мне ведь ещё от Торонто до Ванкувера пять часов лететь, не считая времени на пересадку.

Так кто гений? Лея гений.

Сразу после взлёта я иду в туалет. Причём тот, который географически относится к бизнес-классу. Он лучше: чуть просторнее, и в нём полно всяких баночек и бутылочек, которые я не изучила в прошлый раз. Туалет, конечно же, уже кем-то занят – не одна я умная среди двухсот пассажиров на этом самолёте. Кстати, он забит почти под завязку, мне действительно повезло, что моё среднее место у перегородки никому не приглянулось. Даже странно.

Из этой точки, у двери туалета, Лео видно очень хорошо. Перед ним уже раскрыт ноутбук, подключён к сети. А впереди него сидит холёная бизнес блондинка. Улыбаться она умеет куда как профессиональнее, нежели Магдалена из Австрийскийх авиалиний. К ней подходит стюардесса и вручает два бокала с белым вином. Ничего себе, думаю, сервис – только ведь взлетели. Нас и кормить-то начнут не раньше чем через полчаса. Интересно, почему стюардесса не делает ей замечание? Разве можно вот так сидеть поперёк своего кресла, ногами наружу? А вообще, ей тоже сегодня повезло: их с Лео места-столы вроде как смотрят друг на друга, так что её чарам будет чем заняться в следующие девять часов.

Один бокал она протягивает Лео:

– Предлагаю выпить за лёгкий и приятный полёт! Чин-чин!

Я стягиваю с себя свитер и подхожу к ним.

– Ребята, пока на этом корыте есть я, вино вам не поможет! Попробуйте помолиться! Это надёжнее, но гарантий тоже нет.

На её вытянутом лице рисуется крайне неудобная картина «понимания», она заставляет её улыбнуться ещё шире и ещё ненатуральнее.

– Лея, – протягиваю ей руку.

– Джоанна, – жмёт в ответ.

– Как приятно, Джоанна! Лео повезло с соседкой, а мне ещё больше! – поворачиваюсь к нему. – Представляешь, у меня замечательные места, так подфартило! Я одна на три сиденья, всю дорогу буду спать. Но ты, если что, буди – поменяемся, и вот твой свитер, мне дали пледик. Кстати, футболка моя почти высохла, но можно я пока останусь в твоей? Она такая удобная и тааак приятно пахнет…

Джоанна, кажется, откусила кусок вымазанного в помаду стекла. Даже меня, дитя улиц, жизнь научила пить аккуратнее. Вот недотёпа.

– Конечно, – со всей серьёзностью отвечает мне мистер «Популярность». – Я же сказал, можешь не снимать её.

В какой момент моя рука оказалась на его плечах? Господи, я как всегда перегнула, как же неудобно. Осторожно её забираю – неловко получилось, и Лео явно не по себе, он, похоже, не такой любитель «прикосновений», как его виртуальный тёзка. Хотя о последнем лучше и не вспоминать. Теперь,