так, как не смеялась до сих пор. Мне стало радостно и грустно одновременно. Было очень неприятно, что именно тогда, когда я решил сказать Юрию, чтобы он шел на хрен со своим дурацким правилом, я понял, что не могу подойти к Кларе, чтобы не испортить дружбу, которую она наконец завязала с коллегами-балеринами, и не разрушить позитивные отношения, которые она могла иметь с моим братом. Я не мог испортить динамику формирования коллектива. Переспав с боссом, я мог повредить тому уважению, которое она с таким трудом завоевала до сих пор.

Но не поступаю ли я несправедливо по отношению к нам, заставляя себя держать дистанцию?

Между нами что-то было. Обжигающая, сильная химия и связь, которую я не мог объяснить. Неужели я действительно хотел оттолкнуть человека, который мог бы стать для меня идеальной женщиной? Раньше я никогда ни перед кем не трусил. Почему я даже не думал о том, чтобы позволить своему брату победить, и почему мне должно быть не наплевать на мнение других?

Может быть, я и не профессиональный танцор, но мне казалось, что я постоянно танцую, когда дело касалось Клары. Я не хотел принимать такие потенциально судьбоносные решения в баре. На самом деле мне хотелось просто трахнуть ее и закончить вечер. И хотя в прошлом это срабатывало с женщинами, что-то подсказывало мне, что как только я прикоснусь к ней в интимном плане, я уже не смогу уйти. К черту. Я могу представить себе ехидную усмешку на лице Юрия, если он когда-нибудь узнает, как я часто стоял в тени театра, наблюдая за Кларой, потеющей на сцене во время танцев допоздна.

Пот на теле… ее тело. Моя слабость.

Я пытался запереться в кабинете и не обращать внимания. Но у меня ничего не получалось. Она была чертовой фантазией, которая никак не хотела уходить. Каждый день усиливал голод, который я не был уверен, что когда-нибудь смогу утолить.

Взяв поднос с напитками и подняв его над головой, чтобы не врезаться о него, я медленно направился к остальным членам группы. Я заметил, что мой брат потянул Клару в одну сторону. Не удержавшись, я подошел поближе и стал бессовестно подслушивать их разговор.

— Я видел, как ты на него смотришь, Клара. Тебе туда нельзя. Он — вне зоны доступа. Алек — мой брат и твой босс. Раздвигай ноги сколько угодно, когда отрабатываешь grand jetés для сцены, но лучше держи их закрытыми везде. Ты понимаешь, о чем я говорю? Держи руки подальше.

От того, что брат принял за меня такое решение, у меня закипела кровь. Как, блядь, он посмел отговаривать Клару от меня? Отчасти я понимал, что он прав в том, что отношения в компании могут оказаться запутанными, но это все равно приводило меня в ярость. Это выходило далеко за рамки братской любви. Это было уже не братской любовью, и я устал от такого снисходительного отношения.

В ушах зашумело. Я ни в коем случае не собирался стоять и позволять Юрию управлять моей жизнью или жизнью Клары.

— Эй, — сказал я, — я принес выпивку. — Не дожидаясь ответа, я сунул кружку пива в руку Юрию и протянул бокал Кларе.

— Спасибо, но я не пью, — тихо сказала она.

— Это безалкогольное игристое вино, — сказал я, вжимая бокал в ее руку. Я остался стоять на месте, не желая, чтобы их разговор продолжался. Я решил, что если Клара не подтвердила свое обещание держаться от меня подальше, то я выиграл. Мы не сделаем ничего плохого, когда неизбежно сцепимся — а я, судя по моей реакции на дерьмо брата, теперь был уверен, что так и произойдет.

Почему, черт возьми, я должен отказываться от первого человека, с которым у меня возникла настоящая связь? Особенно когда наши собственные родители доказали, что любовь может существовать между парами, которые работают вместе. Я не собиралась позволять Юрию играть в роль моего кукловода. Пора, блядь, перерезать ниточки навсегда.

К счастью, почти сразу же к нам подбежали остальные танцовщицы, забрали у меня кружки с холодным пивом или бокалы с вином, полностью прервав разговор. Я не стал сообщать ни Юрию, ни Кларе, что слышал их разговор, который на самом деле был односторонней лекцией Юрия, но по странному выражению глаз Клары я понял, что она догадалась.

Вскоре Юрия утащили другие танцоры, оставив нас с Кларой наедине.

— Тебе нравится? — Я улыбнулся ей, желая успокоить ее.

— Думаю, да. — Она заколебалась, а потом добавила: — Но, честно говоря, гулять и напиваться — это не мое. Может быть, когда-то давно, но не теперь.

Ее чувства полностью совпадали с моими, что давало мне прекрасную возможность для открытия. — Как насчет того, чтобы уйти отсюда? Может быть, ты хочешь спокойно прогуляться до театра? У меня там есть машина, и…

Черт, я что, веду себя слишком бесцеремонно?

Мой пульс участился, я смотрел на нее, ожидая ответа.

Она посмотрела на остальных, которые с каждой минутой становились все громче, и кивнула. — Звучит как отличная идея. Я бы с удовольствием.

Я поставил поднос и взял ее за руку. Я не был уверен, видел ли кто-нибудь, как мы уходили, но мне было на это наплевать. Клара стоила того, что бы ни случилось, даже если это означало, что мне придется месяцами терпеть, как Юрий дуется.

— Ух ты, — сказала Клара, когда мы вошли в пустой театр пятнадцать минут спустя. — Здесь так тихо, но в атмосфере все равно чувствуется какая-то энергия. — Повернувшись, она улыбнулась. — Я знаю, что это звучит глупо, но, клянусь, я почти вижу музыкальные ноты, кружащиеся вокруг нас. Ты часто остаешься здесь, когда здесь пусто?

— Не всегда, — сказал я. — Наверное, когда я не успеваю оплатить счета и оформить документы. Но обычно это место остается довольно активным. И я не думаю, что ты сказала глупость. Это всегда было моим счастливым местом. Здесь я чувствую себя наиболее комфортно во всем мире. — Я не знал, зачем я ей это говорю, но, похоже, не мог удержаться от того, чтобы правда не пролилась через губы.

— Итак, — сказала Клара, одарив меня убийственной улыбкой, — ты умеешь танцевать? Ты сам когда-нибудь выходил на сцену?

Я ухмыльнулся. — Я мог бы дать тебе фору.

Она рассмеялась и, когда я лишь прищурился, покачала головой. — Правда? Ты так хорош?

— Я учился, наблюдая за лучшими.

— Ты когда-нибудь занимался профессионально? — спросила Клара.

— Нет. Я никогда не считал нужным. Мой отец всегда тренировал кого-то другого, а моя мать была