что с вами такое случилось. Надеюсь, вы получите свои телефоны обратно, — говорит он с сочувственным выражением в глазах.

Женщина с ним, говорящая высоким голосом, добавляет:

— Это, должно быть, твой жених.

София смотрит на меня, в ее глазах появляется намек на панику, но она быстро его скрывает.

— Да, мой жених, — говорит она, и я подыгрываю ей.

Сейчас нет времени на долгие объяснения и болтовню. Нам нужно двигаться дальше, опережая любую потенциальную опасность.

— Нам пора идти, — говорю я твердым голосом.

Пара кивает, желая нам всего хорошего, и мы поворачиваемся, чтобы уйти. Когда мы уходим, я чувствую, как рука Софии снова погружается в мою.

— Жених, да? — Тихонько поддразниваю я, пытаясь разрядить обстановку.

Она издала небольшой, усталый смешок.

— Тогда мне казалось, что это лучшее прикрытие.

Я ободряюще сжимаю ее руку.

— Ты молодец. Скоро мы выберемся из этого.

ГЛАВА 11

СОФИЯ

Когда Виктор и Иван подъезжают на своих внедорожниках, Максим сразу узнает машины. Я могу судить об этом только по их гладкому, внушительному виду — типичный стиль Братвы, я полагаю.

Рука Максима обхватывает мою, когда мы движемся к машинам, его хватка крепкая и обнадеживающая. От его прикосновения я чувствую, как по моим щекам ползет румянец. Его руки большие и теплые, что резко контрастирует с прохладным ночным воздухом.

Он направляется к машине Виктора, а меня ведет к машине Ивана. Когда я опускаюсь на заднее сиденье рядом с Иваном, на меня накатывает волна усталости, адреналин от ночных событий наконец-то выветрился.

— Ты в порядке? — Спрашивает Иван, на его лице написано беспокойство, когда он осматривает меня.

— Да, да, я в порядке. А вы? — Мне удается ответить, стараясь звучать более собранно, чем я себя чувствую.

— Мы в порядке, — отвечает он, слегка кивая. — Мы беспокоились о вас двоих. Ты не ранена?

— Нет, нет, я не ранена, — заверяю я его, и я серьезно. Физически я цела и невредима, но душевно и эмоционально я немного разбита.

Иван резко выдыхает, звук облегчения наполняет машину.

— Хорошо. Это хорошо.

Иван выглядит хорошо. Действительно хорошо, несмотря на события этой ночи. В его суровом облике есть что-то неоспоримо привлекательное. Его рубашка расстегнута спереди, обнажая грудь, а на костяшках пальцев запекшаяся кровь. Я ненадолго задумываюсь, не подрался ли он, учитывая ситуацию, это более чем вероятно. И, зная Ивана, другому человеку, скорее всего, досталось больше.

— Вам удалось выяснить, кто это был? Нападение, я имею в виду? — Спрашиваю я, стараясь, чтобы мой голос был ровным.

Он качает головой, его взгляд устремлен на дорогу впереди.

— Нет, пока нет.

Он не смотрит на меня, и я замираю, глядя на его профиль, на резкую линию челюсти, на то, как ниспадают его волосы. У него всегда было напряженное, властное присутствие, которое трудно игнорировать.

Но тут в мои мысли снова закрадывается паранойя.

— Что, если они снова найдут нас? Куда мы едем?

Иван наконец поворачивается и смотрит на меня, его глаза встречаются с моими. В его взгляде чувствуется серьезность, но в то же время и спокойствие.

— Мы едем в безопасное место. Оно безопасно, находится вне зоны доступа. Там ты будешь в безопасности, София.

Его уверенность успокаивает, но страх не так-то легко подавить.

— Но как ты можешь быть уверен? После сегодняшней ночи…

Внезапно рука Ивана протягивается к моей щеке, и, клянусь, мое сердце замирает. Его прикосновение удивительно мягкое.

— Все будет хорошо, я обещаю. Я убью того, кто посмел причинить тебе боль, — говорит он, его голос низкий и напряженный.

От этого прикосновения по мне разливается тепло, а кожу покалывает в том месте, где лежат его пальцы. Его глаза смотрят на меня, свирепые и защищающие, и в этот момент я вижу другую сторону Ивана, одновременно пугающую и странно успокаивающую.

Я чувствую, как жар поднимается к моим щекам, и румянец окрашивает мое лицо. Это непроизвольная реакция, которая мне не совсем приятна, но которую я не могу контролировать. Его близость, ощущение его руки на моей коже, все это ошеломляет, заставляя мои чувства работать на пределе возможностей.

Какая-то часть меня хочет отвернуться, разорвать эту интимную связь, но я не могу. Его большой палец нежно гладит мою щеку.

— Пока ты не родишь нам ребенка, ты под нашей защитой, — говорит он, его голос — низкое рычание, которое звучит глубоко внутри меня. — И любой, кто осмелится прикоснуться хотя бы к пряди твоих волос, лишится этой руки.

Я чувствую, что склоняюсь к его прикосновению.

— Ты не должен заходить так далеко, — шепчу я.

Но Иван качает головой, его большой палец ласкает мою щеку.

— Я должен. Мы хотим. У нас так принято. Ты не просто будешь носить ребенка, ты будешь носить часть нас. И мы яростно защищаем то, что принадлежит нам.

От его заявления, такого сырого и нефильтрованного, у меня перехватывает дыхание. Опасность, насилие, которые являются неотъемлемой частью его мира, — все это заложено в этом заявлении. И в то же время в нем есть неоспоримое чувство сопричастности, ощущение того, что меня ценят и заботятся обо мне так, как никогда раньше.

Минуты проходят в тишине, и я обнаруживаю, что мне не хватает тепла прикосновений Ивана, его обнадеживающего давления на мою щеку. Я перевожу взгляд на окно, наблюдая, как мимо нас проплывают огни города.

И тут я замечаю его — красный автомобиль едет позади нас. Сначала я думаю, что это совпадение, но с течением времени машина постоянно появляется в зеркале заднего вида. Меня начинает охватывать чувство тревоги, ощущение, что за нами наблюдают, усиливается с каждым мгновением.

— Эй, Иван, — начинаю я, стараясь, чтобы мой голос был ровным. — Ты заметил ту красную машину позади нас? Она преследует нас уже некоторое время.

Иван смотрит в зеркало заднего вида:

— Никто нас не преследует, София.