Максим прислоняется к стене, его взгляд устремлен в узкое окно. Взгляд Ивана отстранен, его мысли явно неспокойны. Я чувствую, как в животе у меня завязывается узел, и думаю, о чем он беспокоится — обо мне или о том, в какой опасной ситуации мы оказались.

— Вы узнали, кто стоит за нападением? — Спрашиваю я, в моем голосе проскальзывает страх, который я пытаюсь скрыть.

Иван поворачивается ко мне, его глаза слегка сужаются, словно оценивая вес его слов.

— Это может быть конкурирующая мафиозная банда. Мы враждуем уже некоторое время, — его голос прерывается, и я не могу не заметить едва уловимое напряжение в его позе, признак невысказанной угрозы, таящейся в тени нашего разговора.

Я скрещиваю руки на груди, пытаясь защититься от опасностей, которые, кажется, пронизывают комнату. Мой взгляд переходит с одного мужчины на другого, каждый из которых является воплощением силы и непредсказуемости.

— Но единственными, кто знал о нашем местонахождении, были вы и ваши люди, — замечаю я, и подозрение в моем голосе звучит более отчетливо, чем я предполагала.

Атмосфера ощутимо меняется. Мужчины обмениваются взглядами, в их выражениях смешиваются настороженность и беспокойство. Их нервные движения, шарканье ног, сжимание и разжимание кулаков выдают высокую ставку нашего разговора.

В глазах Ивана мелькает множество эмоций, но затем они приобретают твердую решимость.

— Наша организация хранит множество секретов, некоторые из которых неизвестны даже нам самим, — говорит он низким и ровным голосом. Когда он направляется к шкафу, его размеренные шаги словно вторят серьезности его слов. — Кто-то в наших рядах должен был предать нас.

Я поджимаю губы, мой разум работает сверхурочно.

— Кажется, я уже знаю, кто это может быть.

Их глаза переходят на меня, в их взглядах смешиваются удивление и ожидание. Иван выпрямляется, его рука приостанавливается в поисках.

— О? И кто же это может быть?

ГЛАВА 12

МАКСИМ

Я сузил глаза, переваривая обвинение Софии.

— Кайла? — Это имя слетело с моего языка с недоверием. Она меньше всего склонна предавать нас, или я так думал.

Иван неловко сдвигается на кровати рядом с Софией. Его лицо — маска замешательства, отражающая мои собственные чувства. Кайла, с ее, казалось бы, милым нравом, замешана в чем-то настолько коварном? Это трудно переварить.

Голос Софии прорезает скептицизм как нож.

— Это явно Кайла. Должно быть, она сделала это из ревности. — Ее убежденность нервирует.

Комната замирает, каждый из нас обдумывает эту идею.

— Не может быть, — слышу я от себя, и слова получаются автоматически. — Кайла бы так не поступила. — Но даже когда я говорю это, меня начинают грызть сомнения.

В глазах Софии вспыхивает разочарование.

— Да. Да, она бы сделала именно это. После того, как вы ее так уволили. Она бы сделала все, что угодно. Я видела это в ее глазах.

Ее слова повисли в воздухе, отягощенные подтекстом. Мысль о том, что мы, возможно, недооценили Кайлу, что она могла затаить такую обиду, начинает пускать корни.

Виктор, обычно такой спокойный, наконец нарушает молчание.

— И почему, по-твоему, она так поступила?

Слова Софии повисли в воздухе, отягощенные подтекстом.

— Ты заменил ее. Она была донором яйцеклетки. А теперь это я.

Виктор начинает возражать:

— Но она бы не…

Я прерываю его, мой голос тверд.

— Она права. Это возможно. Это может быть она. — Идея о том, что Кайла может действовать из злобы, не надуманная. В нашем мире обида может привести к радикальным действиям.

София обводит глазами комнату, ее страх ощутим.

— Что, если она придет сюда? — Шепчет она, ее голос дрожит.

Иван протягивает руки, нежно обнимая ее лицо.

— Все будет в порядке, — уверяет он ее, — посмотри, сколько у нас теперь дополнительной охраны. Мы ничем не рискуем.

Его слова, кажется, немного успокаивают ее, но ее тело все еще напряжено от беспокойства. Иван продолжает:

— Вероятность этого невелика. Но даже если это она, она никогда не была здесь раньше. Вряд ли она когда-нибудь найдет нас снова.

Слабый румянец окрашивает щеки Софии, когда она смотрит на нас с Виктором, в ее глазах смесь облегчения и неуверенности. Она бормочет, почти про себя:

— Хорошо. И что теперь?

Я внимательно наблюдаю за Софией, оценивая ее реакцию.

— Наша команда проводит расследование, — начинаю я, мой голос звучит авторитетно. — Один из стрелков еще жив, так что нам нужно дать ему немного времени.

Она поднимает взгляд, в ее глазах надежда смешивается со страхом.

— Это значит…?

Я киваю, выражение моего лица становится жестче.

— Мы вытянем из него информацию. — Я говорю это совершенно искренне, не оставляя никаких сомнений в том, что это значит.

София кивает в знак понимания, по ее телу пробегает заметная дрожь. Она слишком хорошо знает, что "получение информации" — это эвфемизм для того, что, несомненно, будет жестоким допросом.

Я наблюдаю за тем, как она тяжело сглатывает, вероятно, представляя себе мрачную сцену, которая развернется перед ней. Несмотря на страх, через минуту-другую ей удается взять себя в руки.

Иван решительно кивает, молчаливо подтверждая свою готовность сделать все, что потребуется. Страдания Софии очевидны, и я не могу просто стоять в стороне. Я сокращаю расстояние между нами, мои движения обдуманны. Я заверяю ее, нежно поглаживая рукой по щеке.

— Люди пытаются получить ответы от стрелка, верно? Так что тебе нужно просто оставаться здесь, — добавляет Иван.

Внезапно руки Софии обхватывают меня в крепких объятиях. Я чувствую, как дрожит ее тело, как переполняют ее эмоции. На ее глаза наворачиваются слезы. Я обнимаю ее, давая ей уверенность, в которой она так отчаянно нуждается.

Я нежно глажу ее по шее, стараясь сделать все возможное, чтобы она почувствовала себя лучше.

Иван, почувствовав тяжелую атмосферу, вступает в разговор более легким тоном, на его губах играет легкая улыбка.

— Эй, давайте