играли в шахматы. Джонатан оживленно что-то рассказывал, почти не обращая внимания на доску, а Хуберт после очередной его реплики вдруг расхохотался. Для Элис это оказалось неожиданным, и она очень огорчилась, что после ее внезапного появления в кухне Хуберт тут же прекратил смеяться и, смутившись, поднялся со стула, чтобы с ней поздороваться. Элис не смела и надеяться, что ей самой когда-нибудь удастся вот так рассмешить Хуберта, однако она согласилась бы довольствоваться и тем, чтобы он хотя бы не убегал от нее чуть ли не при каждой их встрече.

Будь это даже сто раз правдой, ей все же ни капельки не хотелось обсуждать такие вопросы с младшей сестрой, да еще и на многолюдном рынке.

Эмма с напускным безразличием пожала плечами, увидев, что Элис пытается сменить тему.

– Ну, как скажешь… – Она рассеянно принялась рассматривать прилавки, заваленные лекарственными травами, и ее взгляд вновь потускнел. – Как бы то ни было, Маргарет очень правильно делает, что не обращает на такого рода вещи никакого внимания, потому что от мужчин только головная боль… Знаешь что? Вот все говорят, что Джонатан – очень непростой парень, но Шаожань на самом деле – намного сложнее.

Элис с трудом сдержала улыбку. Она уже потеряла счет тому, сколько раз за последние несколько минут сестра упомянула Шаожаня, хотя сама же успела заявить, что ее нисколько не интересует юный регистратор отеля.

– В каком смысле сложный? Шаожань кажется юношей ответственным и неизменно любезным.

Эмма смутилась, и Элис показалось, что сестренка уже довольно давно сдерживает желание о чем-то ей рассказать.

– Только ты не сердись, пожалуйста, – попросила она. – Когда я вместе с Джонатаном и Шаожанем ходила в дом мастера Вэя, кое-что случилось. Я попыталась украсть там одну вещь, а Шаожань об этом догадался.

Элис, услышав это признание, похолодела.

– Что ты попыталась сделать? В чьем доме? Боже правый, Эмма, ты что, с ума сошла? – Она понизила голос. – Мастер Вэй – близкий друг Хуберта! Ты что, хочешь, чтобы нас на улицу выставили?

Эмма в молитвенном жесте сложила перед Элис руки.

– Мне очень жаль, я же сказала. Я не думала, что меня поймают, к тому же никто и не поймал. На самом деле это все Шаожань. Он только кажется таким лопухом, а сам все замечает – ему бы у нас в «Сыщиках» работать. Хотя там бы никто не стал терпеть его спесь. Они с Виггинсом наверняка целыми днями только бы и делали, что переругивались…

– Эмма!

– Я очень сожалею! – повторила она. – Элис, я обещаю, что больше никогда не буду этого делать. Но речь шла о деле чрезвычайной важности: у мастера Вэя на письменном столе лежали письма от Шерлока Холмса, и я и сама не заметила, как у меня это вышло. Мне и вправду очень жаль, только все равно Хуберт об этом не узнает, я тебе обещаю. Шаожань меня не выдаст. Мне на самом деле очень жаль, что я далеко не всегда веду себя прилежно, ты же знаешь…

Губы Элис, к ее неудовольствию, расплылись в улыбке. Она никогда еще не видела, чтобы Эмма так каялась, чтобы столько раз подряд произносила «мне жаль». Быть пойманной на краже – самое горькое для нее лекарство и унижение. Она попыталась успокоиться. Лучше уж Шаожань, чем полицейский, в конце-то концов.

– Никто не может быть хорошим всегда-всегда.

Услышав это, Эмма слегка улыбнулась.

– Ты – можешь. Ты всегда бываешь хорошей. Никогда никого не ругаешь и языком зря не болтаешь, хотя я только этого от тебя и добиваюсь. А еще не крадешь письма у больных стариков…

– Ладно, перестань, – отрезала Элис, все еще улыбаясь. – Забудь об этом. Давай уж лучше покончим поскорее с покупками, пойдем домой, и там ты мне все толком и расскажешь: как так получилось, что мастер Вэй оказался знакомцем Шерлока Холмса. Да, вот еще что, – прибавила она, вкладывая тяжелую корзину в руки сестры, – теперь твоя очередь носить корзину – сегодня и до конца года. Заслужила.

XVII

– Пятьдесят секунд прошло – закрывай глаза.

Джонатан немедленно повиновался, но при этом изящно сморщил нос и тяжко вздохнул.

– Этого слишком мало, я почти ничего не успел осмотреть, даже мельком.

– Не переживай, – подбодрила его Эмма. – Здесь и обстановка-то не слишком сложная. Вообще-то такого рода тренировки проводятся обычно в оживленных местах: в церквях, на рынках, на многолюдной улице…

Они с Джонатаном были в парке – том самом, что располагался возле отеля. С раннего утра парень волновался из-за скорого и неизбежного приезда в Шанхай отца, и Эмма предложила ему выйти на улицу, подышать свежим воздухом. Блеклое небо конца зимы обещало довольно холодный денек, однако солнце сияло, и погода была скорее приятной. В парке кроме них не было никого, и Эмма подумала, что лучшим способом развлечь Джонатана, заставив его на время позабыть об отце, будет тренировка наблюдательности: упражнения, которыми она сама занималась вместе с юными сыщиками.

– Я бы точно не смог закрыть глаза и стоять столбом посреди многолюдной улицы, – тихо сказал Джонатан, до смерти испугавшись подобной перспективы.

– Это я уже знаю, – утешила его Эмма. – Ничего страшного, парк тоже сгодится. – Джонатан все еще стоял с закрытыми глазами, выпрямившись так, словно палку проглотил, как будто речь шла не об игре, а о смертельном испытании, и Эмму окатило волной тепла. – Давай начинать.

– Ладно, спрашивай.

– Начнем с простого вопроса. Какого цвета у меня платье?

– Коричневое? Нет, погоди, – засомневался он. – Серое. Мне жаль, но ведь предполагалось, что я должен был внимательно смотреть на парк, а не на тебя.

Эмма засмеялась.

– Наблюдатель из тебя никудышный, но ничего, мы над этим еще поработаем. Ладно, продолжаем…

В этот момент кто-то показался в проеме распахнувшейся задней двери отеля – той, что вела в парк прямиком из подсобных помещений: кухни и прачечной. И вот к ним уже направлялся Шаожань, растерянно глядя на Джонатана, который по-прежнему стоял с закрытыми глазами. Хотя дежурство его уже закончилось, Шаожань был в форме. Но две верхние пуговицы сюртука – расстегнуты. Джонатан, услышав его шаги, приоткрыл глаз и улыбнулся.

– Я уж домой собрался, а потом глянул в окно и увидел вас, – сказал Шаожань, улыбнувшись в ответ. – Вижу, стоите тут оба на одном месте посреди газона, и понимаю, что я точно что-то пропускаю.

– Эмма учит меня наблюдательности, – пояснил ему Джонатан.

– Вот именно, – вступила Эмма. – Закрывай глаза. – Она подняла руку и провела ею перед лицом Джонатана. – Не жульничай.

Шаожань засмеялся, подошел к ближней скамейке, оперся на ее каменную спинку и стал наблюдать, склонив к плечу голову.

– Не прерывайтесь из-за меня. Продолжайте.

Глаза его сверкали, и Эмма вынуждена была приложить усилия, чтобы не смотреть в его сторону.

– Очень хорошо, Джонатан. Под высоким деревом у фонтана кто-то что-то забыл. Ты запомнил, что это за предмет?

– Садовые ножницы! – радостно выдал Джонатан.

– Так, у нас еще есть шанс сделать из тебя детектива, – с улыбкой подтвердила его правоту Эмма. – Отличное зрение.

– Будь осторожен, Джонатан, – вмешался Шаожань. – Кажется, Эмма задумала завербовать тебя в своих «Сыщиков с Бейкер-стрит».

Эмма повернулась к Шаожаню: тот, опершись о скамью, беззаботно скрестил на груди руки.

– По крайней мере, теперь ты хорошо выучил название, – сказала она в ответ, выгнув дугой бровь. – В прошлый раз ты назвал нас «Писчиками с Бейкер-стрит».

Шаожань негромко засмеялся.

– Согласись, что название оказалось в точку.

Эмма метнула в него пронзительный взгляд и снова развернулась к Джонатану. Она намеревалась стереть эту самодовольную улыбку с лица Шаожаня.

– Сколько родинок у Шаожаня на шее? – задала она следующий вопрос.

Джонатан, все еще с закрытыми глазами, нахмурился.

– Что? Это нечестно. В пятьдесят секунд наблюдения Шаожань не входил.

– Шаожань – твой лучший друг, ты знаешь его много лет, – заявила в свое оправдание Эмма. – И у тебя было куда больше пятидесяти секунд, чтобы это заметить.

Данное утверждение базировалось в первую очередь на том, что сама Эмма увидела эти родинки долю секунды назад. Шаожань впервые предстал перед ней с расстегнутым воротником-стойкой форменного кителя, и взгляд ее совершенно непроизвольно скользнул к трем маленьким родинкам над правой ключицей. Виггинс в таком случае непременно поднял бы ее на смех. Сказал бы, что Эмма никогда еще не показывала такой высокий уровень наблюдения, как в этом конкретном случае, с подобного рода деталями, но, к счастью, Виггинса рядом не было. Она повернулась к Шаожаню – тот залился яркой краской и как будто старался не встретиться с Эммой глазами.

– Верно