Мы сделали перерыв в съемке, чтобы достать из рюкзаков необходимое оборудование и перекурить. Потом построились друг за другом: сначала я, за мной – Молли с микрофоном, за ней – вооруженные фонариками Фезер и Джемма, которые должны были направлять свет на все, что могло привлечь мое внимание. Пьер с камерой в руке свободно перемещался, куда считал нужным.

Я вошел в пещеру.

Уже через несколько шагов мы почувствовали прохладу и затхлость воздуха. Потолок возвышался примерно в трех футах над моей головой. Пахло здесь сухой пылью, как обычно в местах, где царствуют древние камни. Стены вогнутые. Пол очень неровный. Как-то не верилось, что над этой пещерой потрудились одни лишь силы природы, ну да не мне судить – я ведь не геолог.

– Обратите внимание на интересную особенность, – сказал я, показывая на часть стены, которую ранее заметил Кен. – Подобные следы, словно от кирки, наводят на мысль, что здесь работали люди. Жаль, среди нас нет археолога, уж он бы определил наверняка. А форма стен… ощущение такое, будто их выдолбили. Хотя нам известно, что некоторые творения природы выглядят так, будто их создал человек. Взять, к примеру, такие подводные образования, как Бимини-Роуд на Багамах или так называемый Монумент Йонагуни недалеко от японских островов Рюкю. В общем… смотрите сами.

Я медленно обошел пещеру, освещая стены налобным фонариком.

– Больше ничего особенного я не вижу. Никаких нарисованных или выбитых символов. Если предположить, что мы и правда в пещере Кинкейда, то это место, должно быть, служило чем-то вроде прихожей.

Я повернулся в сторону расщелины в стене.

– В самом конце есть какое-то отверстие шириной футов в шесть. Оно резко сужается кверху. Отсюда похоже на естественный разлом. Давайте подойдем поближе.

Я сделал несколько шагов вперед.

И вдруг осознал, что… дальше мне идти почему-то не хочется. Не то чтобы меня охватило какое-то зловещее предчувствие и внутренний голос завопил: «Куда угодно, только не туда!» Просто где-то глубоко, на уровне подсознания, появилась настороженность, подобная той, что я испытал вчера утром. Но в конце концов, оно и понятно: мы ведь практически первопроходцы, до нас здесь черт знает сколько времени не было ни души. Насколько мне известно, по крайней мере. И мы действительно находимся глубоко под землей, над нашими головами – слой породы невероятной толщины. А что, если она обвалится?

А еще – темнота. Не важно, сколько тебе лет и сколько видеороликов паршивого качества ты снял для своего ютуб-канала на камеру телефона трясущейся рукой, пока бродил по кладбищам, заброшенным психушкам и прочим веселым местечкам, нагоняющим ужас на любого нормального человека. К темноте невозможно привыкнуть.

– Кинкейд упоминал о каком-то проходе, – вещал я. – Около двенадцати футов в ширину. Этот намного уже, формой напоминает треугольник. Пол неровный и с уклоном. Возможно, это природный разлом. Чтобы узнать наверняка, давайте снова обратимся к описанию пещеры. По словам Кинкейда, пройдя пятьдесят семь футов по этому коридору, он и его спутники наткнулись на некое подобие двери. А за ней обнаружили диковинные артефакты. Нам остается лишь войти и проверить.

– Может, не стоит? – вдруг сказала Молли.

– Что?

– Нолан, мне это не нравится.

Пьер опустил камеру. Судя по выражению его лица, в этот момент мы думали с ним об одном и том же, а именно: к мандражу наша Молли склонна меньше всех на свете – не в ее это правилах.

– Послушай, это пока всего лишь трещина в стене. Я даже не уверен, есть ли там вообще что-нибудь.

– Мне это не нравится, – упрямо повторила Молли.

– Ясно, – кивнул я. – Я уважаю твое мнение. Но нам все равно нужно проверить, согласна?

– Я не хочу.

– Но… – Я растерянно замолк.

Молли глядела на меня, плотно сжав губы. Удивительный факт: стоит тебе к кому-нибудь привыкнуть – и ты больше не видишь в нем человека. Ты видишь лишь роль, которую ему приписываешь. Молли уже давно превратилась для меня в страшный сон всех компаний, которые имеют с нами дело. Даже когда все идет наперекосяк, волноваться нечего, ведь наша надежная, несгибаемая Молл исправит это в два счета. Она стала нам настоящей мамочкой. Поэтому, наверное, какая-то часть меня была свято уверена в том, что Молли старше нас. Матери ведь старше своих детей, это закон природы.

Теперь же я посмотрел на нее – на ее облепленный волосами вспотевший лоб, порядком обгоревший на солнце, – и вспомнил, что она, вообще-то, на пятнадцать лет меня моложе. Увидел, что Молли здорово нервничает, может, даже боится и совершенно точно не хочет никуда идти.

– Что ж, – сказал я. – Хорошо. Я понял. Тогда оставайся здесь.

– Я могла бы понести эту штуку с микрофоном, если вы не против, – застенчиво предложила Фезер.

– Было бы здорово, – ответил я. – И знаете что? Ведь это и правда здорово. Почему мы раньше до этого недодумались? Молл, ты можешь снять на телефон, как мы идем к проему? Получится отличная затравка для блога.

– Конечно, – тихо произнесла она, передавая микрофон Фезер. – Прости, Нолан. Знаю, я веду себя глупо.

– Да, но… с другой стороны, возможно, ты будешь единственной из нас, кого не сожрет гигантский монстр. Поживем – увидим.

Молли засмеялась, и мне значительно полегчало.

Фезер подняла микрофон. Молли, с телефоном в руке, подошла к проему, готовая снять, как мы исчезаем во мраке, а Пьер снова включил камеру.

– Ну, вперед, – скомандовал я.

Мы медленно продвигались по проходу. Джемма светила фонариком нам под ноги, чтобы у нас было меньше шансов растянуться на так называемом «полу», который становился все более опасным. Кен фонариком Фезер освещал пространство прямо перед нами. Он тоже ступал осторожно, крошечными шажками, опасаясь, как бы не споткнуться и не сломать себе шею. Едва мы одолели футов сорок, как коридор уже сузился настолько, что я мог дотронуться до обеих его стен сразу.

Я напряженно вглядывался в них, но так и не обнаружил каких-либо свидетельств того, что здесь потрудился человек. Расщелин в них тоже не было.

А через сто сорок футов коридор попросту закончился. Стенка, в которую мы уперлись, как и все остальное здесь, не походила на задумку дизайнера – это был самый обычный тупик.

– Мы, наверное, прошли мимо двери, – бодро предположила Фезер.

Мы отправились назад, у входа развернулись и снова побрели вглубь, на этот раз еще медленнее, освещая каждый дюйм.

Но никакого дверного проема здесь не было.

Коридор вел в никуда.

– Ты нашел пещеру, Нолан. Пусть и не ту, что искал, но ведь это уже кое-что.

Мы с Кеном сидели снаружи. Открывавшийся нашим взорам вид был все так же прекрасен, однако я его не замечал.