ключе, отличном от «доктор-пациент», неправильно. Уж больно смахивает на зависимость, вызванную годами жизни в одиночестве. В Сером Доле его по-настоящему никогда не интересовали романтика, секс и подобные глупости. Потребность организма, не более того. За десять лет жизни в лесу он ни разу не задумался о том, что ему кто-то нужен. Жить среди людей хотелось только из желания иметь нормальную крышу над головой, теплую постель и вкусную еду. И не думать, переживет он очередную зиму или нет.

А отношения… нет. Их Себастьян хотел разве что лет в тринадцать, когда после пары-тройки поцелуев за старым сараем уже представляешь себе семейную жизнь и общего кота.

– О чем задумался?

Себастьян вздрогнул. Как он только умудрился не заметить прихода Мэйр?

– Да так… – Он развернулся, приблизился в два шага и забрал у нее из рук очередную стопку книг. – «История магии»? Зачем она мне сейчас?

– Вместо романчика почитаешь. Нет, я подумывала принести тебе «Любовницу темного лорда», но решила, что ты не оценишь.

Себастьян поежился, представив себя читающим любовный роман, а заодно припомнив одну такую сказочку, которую Мэйр со злорадной усмешкой притащила на следующий день после его «диверсии».

– Уж лучше «История магии».

– Вот и я так подумала.

Сложив книги, он не спешил поворачиваться – думал, как бы получше напомнить об обещании помочь с защитой. Не то чтобы ему на самом деле этого хотелось. Подобное… предприятие с участием ни в чем не повинной целительницы казалось ему жутко опасным, и Себастьян был бы рад, если бы на ее месте оказался кто-то другой. Сама мысль о возможном вреде Мэйр давила на мозги, отдавалась где-то внутри глухой болью. С другой стороны, если не она, то кто? Монстр не выказывал желания сотрудничать ни с кем иным. Он и на охранников за дверью посматривал, как на потенциальный обед; что говорить о том, чтобы впустить сюда кого-то, кроме Мэйр и Фалько?

«Они тихие, – говорил монстр. – И мы им нравимся».

«Надолго ли?» – мрачно спрашивал Себастьян, на что тот непременно ухмыльнулся бы, не будь он надежно заперт в чужом теле.

– Мэйр, я хотел спросить, – начал он, – как много времени может занять создание защиты?

– А ты куда-то торопишься? – со смешком поинтересовалась Мэйр и встала рядом. Подцепила один из листков, исчерченный линиями: Себастьян, оставаясь один, по памяти перерисовывал плетения заклинаний на двери. – Никак не успокоишься?

– Не успокоюсь. Надо же мне чем-то заниматься здесь? И да, тороплюсь. – Он развернулся к ней, аккуратно забирая изрисованную бумажку. – Сейчас я чувствую себя хорошо. Благодаря тебе и Фалько. Но… я не знаю, сколько это продлится. Ему может не понравиться что угодно. И тогда ты пострадаешь. Все вы. А я этого не хочу.

Мэйр уже привычным нервным жестом заправила за ухо прядь непослушных густых волос, что все время выбивались из прически и лезли в глаза.

– Мне сложно делать выводы касательно твоей ментальной защиты, – наконец проговорила она чуть извиняющимся тоном. – Твой случай необычен, почти уникален. Каркас защиты – или, если тебе так понятнее, ее фундамент – будет ставить Уилл; он же покажет тебе, как наращивать слои. Что-то будет нарастать само, но это очень медленно – как если сравнивать естественную регенерацию и воздействие целителя. Что касается сроков… ну, думаю, дня через три-четыре я разрешу ему начать. Не раньше.

– Почему не сейчас?

– Потому что твое состояние, хоть оно и улучшилось, все еще нельзя назвать стабильным. Ну, то есть… поставит Фалько каркас, а тут откуда ни возьмись твой… злобный близнец. И все насмарку. – На лице Мэйр проступило нечто сродни неприязни пополам с любопытством. – У него есть… не знаю… имя? Ты все время говоришь «он», но, возможно, придумал ему какую-то кличку?

Этот вопрос – давно ожидаемый, но все равно внезапный – изрядно смутил Себастьяна. И разозлил, причем он сам не понимал, почему именно. Монстр был слишком уж личной стороной его непростой жизни, и рассказывать о нем означало снова окунуться в воспоминания о Родерике, о том дне, когда был уничтожен Серый Дол…

О Сэре.

– Я стараюсь не обращаться к нему. Тем более по имени. Это слишком… – Себастьян запнулся. Слишком нездорово? Не ему говорить о здоровье. – Просто слишком. Но поначалу я называл его Эдом.

– Эдом, – повторила Мэйр безо всякого выражения, но отчего-то казалось, что она сделала в голове некую мысленную пометку. Так и тянуло подглядеть, но Себастьян, худо-бедно совладавший с собственной дурной силой, не стал лезть в чужое сознание. Невежливо, да и снова получить подушкой не хотелось. – Ты прав – ни к чему звать его по имени. Никакого Эда на самом деле нет.

От этих простых слов, к тому же очевидных, Себастьян дернулся, будто его ударили. Не от обиды, вовсе нет – напротив, он как будто ждал, что кто-то скажет ему это. Но…

«Зря она это сказала», – мрачно отозвался монстр. Его голос был пропитан недовольством и злобой.

Он злился на Мэйр, пробуждая магию. Темную, страшную, волной проходящую по телу вместе со страхом самого Себастьяна.

«Не трогай ее!»

Дернуть силу на себя удалось с трудом, впившись ногтями в ладонь – боль отрезвляла. Иногда. Когда удавалось ее почувствовать.

– Именно об этом я и говорю. – Для Мэйр его метания не прошли незамеченными, однако она и бровью не повела. – Видишь ли, у ментальных магов нестабильная, подвижная психика: это подразумевает низкую стрессоустойчивость, что компенсируется крайне высокой адаптивностью. Я не так много знаю о твоем прошлом – пока что, – но кое-какие выводы успела сделать.

Легкая рука целительницы легла на его предплечье; тонкие пальцы сжались с неожиданной силой, почти причиняя боль – но лишь почти. Чужая сила потекла по коже Себастьяна, под кожу, заставляя монстра присмиреть. Хотя его недовольство ощущалось и сквозь марево навеянного спокойствия.

Монстру не понравилось, что его, великого и ужасного, держат за какой-то жалкий глюк.

– Он определенно существует, – пробормотал Себастьян. – И он зол. Не зли его. Пожалуйста…

Мэйр ответила недоброй клыкастой ухмылкой, словно бросая вызов «злобному близнецу».

– Его нет, – повторила она резким тоном. – Просто однажды случилось то, чего ты, после множества пережитых стрессов, уже не смог вынести. И тогда, чтобы избежать полного безумия, ты разделил сознание на две части: на одну налепил ярлык «хороший», на другую – «плохой». И с того момента «плохой» стал ответственен за бо́льшую часть того дерьма, которое ты натворил.

Себастьян судорожно помотал головой и попытался отстраниться, однако Мэйр не позволила. Теперь обе его руки оказались в плену хрупких с виду, но