знала об этом, — давно ушла, и было далеко за полночь, когда семейство наконец осталось наедине.

Нирай и Кавита уставились на свою маленькую девочку.

— Рукия? — снова спросил Нирай.

Кэтти-бри размышляла, стоит ли говорить им насчет имени, но решила этого не делать. Не теперь. В конце концов, у нее самой было немало вопросов, касающихся неожиданного появления этих незересов. Ассасины искали именно ее, так что представлялось очевидным, что они как-то узнали по меньшей мере часть правды о ней. Но как? И какое им до этого дело?

— Она исцелила меня, — сказала Кавита. — Моя рана... она была смертельной.

— Нет, тебе повезло, — возразил Нирай. — Меч вошел неглубоко.

— Была, — настойчиво повторила Кавита и вновь взглянула на Рукию, побуждая Нирая сделать то же самое. — От спины до живота, и я чувствовала, как моя душа покидает тело. Рана была смертельной, но потом я почувствовала целительное тепло.

— Дар Миликки, — сообщило их дитя.

— Ты исцелила ее? — спросил Нирай, и Кэтти-бри кивнула.

— Молния ударила не случайно, — призналась девочка.

Нирай и Кавита уселись напротив и не моргая уставились на нее.

Кроха подняла оба рукава.

— Звезда Мистры, рог Миликки, — пояснила она. — Я помечена дважды, но это вы знаете.

Нирай с трудом сглотнул, Кавита расплакалась.

— Кто ты? — спросил ее отец, и эти слова, этот безнадежный тон ранили Кэтти-бри в самое сердце.

— Я Рукия, ваша дочь, — ответила она.

— Миликки? — переспросил отец, беспомощно качая головой. Бедины не поклонялись Миликки. Их богиней была Ат’ар Безжалостная, Желтая Богиня палящего пустынного солнца. — Я не понимаю.

— Я родилась в день весеннего равноденствия, самый священный день Миликки, — пояснило дитя. — Богиня благословляет меня и учит...

— Ат’ар, — поправила Кавита.

Кэтти-бри покачала головой.

— Пойдемте со мной, — попросила она их, направляясь к импровизированному входному пологу. — Я вам покажу.

Ее родители колебались.

— Это одно место, не очень далеко от лагеря...

— Уже глубокая ночь, — возразил Нирай. — Время Н’асра. Львы вышли на охоту.

Ребенок рассмеялся:

— Они нас не потревожат. Пойдемте.

И поскольку ее родители продолжали колебаться, дочь добавила умоляюще:

— Пожалуйста, сделайте это для меня. Я должна показать вам.

Нирай и Кавита переглянулись, потом поднялись и пошли вслед за своей малышкой, из палатки, из лагеря, на открытую равнину. Кэтти-бри быстро шагала впереди, но не успели они отойти далеко, как Кавита подбежала к ней и схватила дочку за руку, останавливая.

— Это слишком опасно, — сказала она. — Мы придем сюда, когда вернется богиня солнца.

— Доверьтесь мне, — попросила Кэтти-бри. И вновь магия стояла за ее словами. Они пошли дальше.

Они добрались до высокой дюны до рассвета, хотя небо уже начало светлеть, предвещая его начало. Сквозь узкий проход меж выветренных камней они протиснулись в потайной сад Кэтти-бри и обнаружили одного из своих соплеменников, лежащего мертвым под одиноким деревцем, лицом вниз в луже собственной крови.

— Джинджаб, — сказал Нирай, перевернув мертвеца.

Кэтти-бри опустилась на колени возле трупа.

— Нет, дитя, — запротестовала Кавита. — Это зрелище не для маленьких девочек.

Но Кэтти-бри не была маленькой девочкой и не стала ее слушать. Она уже творила заклинание, голубые струйки магической энергии начали выползать из ее правого рукава, пока она взывала к силе Миликки. Она приблизила лицо к груди Джинджаба и прошептала что-то, чего ее родители расслышать не могли, потом кивнула, словно получив ответ.

Нирай попятился, и Кавита взяла его за руку и прижалась к нему, и они наблюдали за своей маленькой дочуркой в смятении и с изрядной долей страха.

Несколько мгновений спустя Кэтти-бри поднялась и повернулась к ним.

— Джинджаб выдал меня незересам, — пояснила она. — Они пришли за мной.

— Нет! — вскрикнула Кавита.

— Как? Почему?! — одновременно воскликнул Нирай, и оба разом шагнули вперед, чтобы обнять дочь, стоявшую в стороне от них.

— Они узнали, что я другая, быть может помеченная магией, но уж точно... необычная, — объяснила она. — Джинджаб рассказал им. Он только что признался мне, хотя слова умерших очень загадочны и их нелегко расшифровать.

— Это безумие, — застонал Нирай.

— Ты разговариваешь с мертвыми? — спросила Кавита.

— Я ученица Миликки, — ответила Кэтти-бри. — Я наделена силами божественными и тайными — вторым так же, как и вы оба, но мои заклинания относятся ко времени, которое давно прошло, и к богине, которой, боюсь, больше нет.

Оба ее родителя растерянно качали головами. Они беспомощно взглянули друг на друга.

— Я ваша дочь, — сказала Кэтти-бри, пытаясь успокоить их. — Я Рукия, но не только. Я не проклята — как раз наоборот!

— То, как ты говоришь... — мотнула головой Кавита.

— Я ребенок лишь внешне, — пояснила Кэтти-бри. Она хотела было продолжить объяснения, но передумала, решив, что причинит тем самым боль тем двоим, которые явно этого не заслужили. Также ей не хотелось подвергать их опасности, а представлялось очевидным, что это знание таит в себе великую опасность.

Ассоциации напрашивались самые простые. Конечно, она не знала, почему незересы охотились за ней, но было именно так: об этом сказал ассасин, и то же подтвердил дух Джинджаба. Быть может, дело было просто в запрете бединам пользоваться магией, и Джинджаб выдал ее лишь в этом отношении. Но даже если и так, внимание к ней привлечет внимание к Нираю и Кавите.

Нежелательное.

Опасное.

Кэтти-бри хотелось пройти к своему алтарю и помолиться Миликки. Она взглянула на деревце, и ее передернуло. Нет, поняла она, не молиться. Хотелось пойти туда, чтобы Миликки сказала ей, что она ошибается, прислушиваясь к тому, что инстинкты говорят ей.

Но Кэтти-бри не ошибалась.

— Я должна покинуть вас, — услышала она свои слова.

Кавита заплакала.

— Ты не можешь! — прикрикнул на нее Нирай. — Ты еще ребенок...

— Я отыщу вас снова, обещаю. Но здесь я в опасности. — Ты не можешь знать этого! — настаивала Кавита.

— Но я знаю, и вы тоже знаете. И я подвергаю опасности вас — все десаи в опасности. Поэтому я должна идти, и если незересы явятся искать меня, скажите им правду — это не имеет значения. Потому что они меня не найдут.

— Нет, моя Зибрийя! — вскричал Нирай