— Плату? — переспросил сотник уже с повышенным интересом. — Я не откажусь. Я никогда не отказываюсь от платы. Главное, чтобы плата была справедливой.

— На центральном драккаре сундук с серебром. Два сильных бойца охраняли его. Единственные, кто был здесь в доспехах. Правда, их доспехи не смогли защитить их от меча Кьотви. Для его клинка сталь не прочнее кожаного панциря. И сундук воины сохранить не смогли. Сейчас его охраняет мой кормчий Титмар…

— Все законно, — согласился Большака. — Трофей принадлежит захватившему его. Ты захватил сундук, он твой, и ты имеешь право мне заплатить. Я согласен.

— Вот все и уладилось. — Овсень только сейчас спустился с седла и погладил по широкой морде Улича, который, как всегда, проявил себя в бою отменно и успел нанести несколько ударов передними копытами в то время, когда сам сотник только один раз опустил свой топор на чью-то голову. — Ты, как я понимаю, не нашел ярла Фраварада?

— Нет, на драккарах его не было.

— Тогда нужно допросить пленных, — кивнул сотник на связанных людей. — Ты лучше их язык знаешь, сам и допрашивай…

Овсень уже видел, что пленники не желали отвечать на вопросы славян. Вернее, отвечали что-то, но на свейском языке. Но в этот раз им уйти от допроса уже не удастся, потому что есть кому спросить у них и есть кому ответы выслушать.

Ансгар, горя желанием как можно быстрее получить информацию, торопливо вскочил и отыскал взглядом пленников. И сразу направился к ним…

* * *

Овсень вместе с Большакой осматривали захваченные драккары, которые намеревались сжечь, когда к ним вернулся от костра юный конунг. Лицо Ансгара не обещало добрых вестей.

— Быстро ты поговорил с земляками, — заметил Овсень. — Сказали что-то интересное?

— Сказали, — ответил конунг. — Очень интересное. Сказали, что обратной дороги у нас нет. Мы своим нападением объявили войну, можно сказать, целой половине Швеции. Может быть, даже самой сильной половине.

— Давно я собирался это сделать, — хладнокровно и почти равнодушно пробасил Большака, ничуть не смутившись такими пугающими словами. — Только никак подходящую ватажку набрать не мог. То один из стоящих в походе, то другой, то я куда-то отправлюсь. А свеев пощипать очень хотелось бы. А чем ты, конунг, недоволен?

— Мы убили ярла Свенельда из Дома Еталандов. Это один из главных претендентов на титул конунга Швеции. Нынешний конунг, хотя и зовет себя королем из Дома Свеаландов[13], слишком слаб, чтобы удержать власть. Свенельд готовился его заменить. Он плавал в Славен, чтобы занять денег на подкуп других ярлов. А получилось, что купил мне помощь сотника Большаки, а себе гибель. Но Свенельд для всей Швеции — слишком большой человек, чтобы его смерть осталась незамеченной. Это вызовет какие-то события, и сейчас трудно предсказать, какие… К тому же он был сильным противником Дома Синего Ворона и не подпускал их к власти. Следовательно, он мог бы стать моим сторонником. И мы сами себе затруднили путь… Мы даже не посмотрели, что на этих драккарах нет символики Дома Синего Ворона. По ошибке мы напали на другие драккары. Ну, ладно бы, какие-то там. Это дело обыденное. Но — ярл Свенельд Еталанд… Нам ведь в Норвегию плыть вдоль шведского берега.

— А мы, может быть, и не будем на каждой остановке про Свенельда рассказывать, — беспечно заметил Велемир. — Мы вообще свейского языка не знаем, да и устраивать со свеями застолья не намерены, как мне думается. Слишком много свеев было при нападении на Куделькин острог. И я не знаю, свеи или урмане застрелили и сожгли вместе с домом моих родителей. Мне это вообще-то все равно. Они мои враги — это я знаю точно.

— А что же твой ярл плавал без сильной охраны? — усмехнулся Большака. — Две сотни воев — разве это, по нынешним неспокойным временам, охрана…

— Его имя уже само по себе было охраной. Никто в Скандинавии не рискнул бы поднять на него руку. А славянских ладей Свенельд не боялся. Они здесь плавают только по торговым делам. Это где-то далеко в сторону заката есть опасность, но не во внутренних морях. Шведы так и зовут эти моря шведскими внутренними морями, и Ладогу, и Ильмень.

— Свеи явно тухлой рыбы с мухоморами переели, — хохотнул десятник Велемир. — Свенельд — это тот, что был в шляпе с пером?

— Да, он лежит неподалеку от костра. Стрела через шляпу пробила ему лоб и вышла со стороны затылка. Наконечник еще торчит.

— Это я постарался. Ярл как раз не вовремя обернулся, и я пустил стрелу ему в лоб, — признался десятник. — Больше не будет есть тухлую рыбу с мухоморами. И жалеть о нем нечего.

— Мухоморы едят не ярлы, — с легкой обидой сказал Ансгар. Ему не нравилось, что славяне так относятся к людям, с которыми он сам всегда считался. — Отвар мухоморов пьют берсерки. И от этого отвара становятся непобедимыми.

— Это все ужасно интересно, — откровенно, даже не прикрыв рот ладонью, зевнул Овсень. — И непобедимых мы десятками, случалось, бивали. Как и непобедимого ярла Снорри Великана. Помнится, Велемир однажды только со своим десятком полсотни ваших непобедимых берсерков даже до рукопашной схватки не допустил. Перебил, пока они рычали и прыгали друг вокруг друга и грызли края своих щитов, чтобы нас напугать.

— Да и мы тоже, бывало… — самодовольно хохотнув над наивным отношением юноши к легендарным берсеркам, согласился Большака. — Берсерки больше своих же соотечественников пугают, чем противника. А голову такому снимешь, и совсем он не страшным становится. Когда голова без тела начинает скалиться, я тоже всегда готов этой голове улыбнуться.

Берсерков в Скандинавии в самом деле побаивались за их одержимость и бесстрашие. И всегда считалось, что их просто обязан бояться и противник. Это с детства внушали Ансгару и отец, и дядя Фраварад. Считалось, что берсерков следует нанимать, отправляясь в каждый поход, и это должно обеспечить походу удачу. И потому такое неуважение к Одержимым юного конунга просто коробило[14].

— Меня интересует, — сказал Овсень, жалея чувства Ансгара и переводя разговор на другую тему, — что с ярлом Фраварадом?

Ансгар вздохнул.

— Неприятно это сознавать, но мы поторопились и прозевали ярла Фраварада. Не в ту сторону бросились… Он уплыл, если это был действительно он, а не один из простых гребцов с его лодки, на другом драккаре, а на этих вообще ничего ни про каких норвежских пленников не слышали, и дальше Славена они не плавали. Эти драккары не имеют никакого отношения к Дому Синего Ворона за исключением того, что они его противники.