– Ей и на заднем сиденье не сидится спокойно,– сказала я. – Она постоянно…

Александр сдержал улыбку. Или мне это только показалось?

– Мелисса – моя самая добросердечная внучка,– перебила бабуля. – Насмотришься на ее непорочность, и возвращается вера в человечество. – Она подняла бокал. – Итак, за старых друзей!

Я тоже взяла бокал и осмотрелась по сторонам, проверяя, не появился ли в поле зрения четвертый «друг». Бабушка и Александр чокнулись и одновременно пробормотали дополнение к тосту, что– то в греческом стиле.

– А Николас? – спросила я. – Может, стоило подождать его?

Александр пожал плечами и покачал головой, будто я сказала какую-то глупость.

– Он опоздает. Вдобавок мне хотелось бы насладиться компанией двух очаровательных дам в спокойной обстановке, пока не началось цирковое представление. Ведь нам троим есть о чем вспомнить! Скажете, это слишком? Быть одному в центре внимания двух красавиц?

Я хихикнула и посмотрела на бабушку. Она улыбалась, как кошка, которой достались сливки, кусок мяса и ласка хозяина.

Мы около часа смаковали изысканную «взрослую» беседу – такую, о каких я мечтала, будучи школьницей. Александр задавал серьезные вопросы о моих поездках в Париж, где нередко жила его семья, о том, чем, по-моему, Нью-Йорк отличается от Лондона, и, казалось, внимательно выслушивал мои ответы. Мы то и дело поднимали бокалы и лакомились незаметно появившимися на столе закусками. Разговор плавно перешел на мое агентство, в основном на мою работу по улучшению мужчин. Судя по всему, бабушка старательно ввела Александра в курс моих дел. Насколько полно, определить было сложно.

– Еще немного – и я не захочу ужинать,– сказала я, беря из чашки очередную пригоршню жареных орехов кешью.

– Люблю, когда женщина не прочь поесть,– сказал Александр.

Бабушка одарила его улыбкой сфинкса. Внезапно подошедший к столику официант зашептал Александру на ухо. Тот нахмурился, что-то ответил, и официант поспешно удалился.

Бабушка взглянула на изящные золотые часы.

– Алекс, дорогой, я понимаю, ты не желаешь показаться грубым, но, по-моему, не стоит больше ждать. – Она многозначительно посмотрела на друга. – Более того: мне кажется, так будет даже лучше. Пусть Николас поймет, что не должен заставлять людей томиться в ожидании.

Я положила в рот кешью и тут заметила, что привлекательное лицо Александра ужасно помрачнело.

О нет! Неужели драма уже начиналась?

– Мой внук здесь, Дайлис,– процедил он. – Явился добрых полчаса назад.

– Правда? – Я почувствовала такое облегчение, что чуть не засмеялась. – Наверное, не заметил нас? Сидит где-нибудь в соседнем зале? Со мной тоже такое случалось. И знаете ли, не раз…

– Он в бассейне.

Александр сильнее стиснул зубы.

– О нет! – воскликнула бабушка. – Как он мог? Мы же договорились поужинать вместе, заказали столик…

– В бассейне? – переспросила я. – Который на крыше? Он что, любит поплавать?

Будто в ответ на мой вопрос, в зал вошел молодой человек с такой сильной аурой, с какой я в жизни не сталкивалась, и с ним другой господин, наверное управляющий. Не сказала бы, что управляющий вел себя грубо, однако его недовольство ясно чувствовалось. Возможно, причиной был белый махровый халат Николаса.

Так или иначе, остальные посетители только рты разинули.

– Привет всем,– сказал принц Николас Холленбергский, подмигивая мне. – Сиськи что надо.

Я машинально прижала к груди руку и потупилась, не желая видеть, как он бесстыдно меня рассматривает. Даже моя шея залилась краской.

– Николас! – произнес Александр жестким тоном капитана фон Траппа из «Звуков музыки». Он был точь-в-точь кинозвезда. – В чем дело?

Николас помолчал, поджав губы, словно в раздумье. Должна признаться, я смотрела на его загорелые ноги и не смела поднять глаза выше, боясь то ли выразить взглядом собственное восхищение, то ли стать жертвой его больших карих глаз, как кролик, попадающий в свет фар. С халата на пол капала вода.

Николас пригладил мокрые волосы и покачал головой.

– Спрашиваешь, в чем дело? Да ни в чем. Мы всего лишь поныряли. Повеселились. С друзьями.

Судя по голосу, он был уже слегка пьян.

– Плавать в уличной одежде в нашем бассейне запрещено,– извинительным тоном произнес управляющий. – Мы были вынуждены удалить принца из воды.

– У меня нет слов,– произнес Александр. – Я просто в ужасе!

– Знаю! – ответил Николас. – Но ведь туфли-то я снял!

Александр посмотрел на внука таким взглядом, который даже Аллегру довел бы до слез, а Николасу хоть бы хны.

– Насколько я понимаю, ты не составишь нам компанию за ужином,– ледяным тоном произнесла бабушка.

Николас пожал плечами.

– Да нет, почему же. Могу и составить. Одежду мне сейчас привезет друг, на мотоцикле.

– Очень рада,– ответила бабушка, выражая всем своим видом, что ей отнюдь не до радости.

– О чем ты только думаешь? – воскликнул Александр. Он едва заметным кивком указал на меня и разозлился еще сильнее. – Поверить не могу! Заставил дам так долго ждать! Неслыханное хамство!

Николас закатил глаза.

– Да успокойся ты! Тут бассейн под открытым небом. Иначе я просто не мог.

– Иначе не мог? – выпалил Александр. – Да как у тебя поворачивается язык?

– Не цепляйся к словам.

Николас посмотрел на меня, как бы говоря: что с них взять, со стариков? Но я взглянула на него с каменным лицом. Если красавчик полагает, будто я из тех девиц, которые с радостью позволяют ему бросать себя в шоколадный фонтан или в плавательный бассейн, он глубоко заблуждается.

Странно, что его восторгали забавы, куда более подходящие для подростков.

– Она что, немая? – спросил он у деда, кивая на меня. – И сидит тут просто так, для украшения?

До этой самой минуты я молчала, будто проглотив язык. И дело не в Николасовой голубой крови, а в его убийственной привлекательности. Больно сознавать, что я могу потерять дар речи перед столь самовлюбленным парнем. Однако Николас обладал настоящим магнетизмом и даже в халате, с мокрыми, небрежно зачесанными назад волосами и с легкой щетиной на подбородке выглядел так, будто только-только явился на модную вечеринку «Да здравствуют халаты!».

Впрочем, бросались в глаза и другие его качества. Передо мной был грубиян, разбалованный дурак и женофоб, а это портило всю картину, подобно скверному запаху изо рта, сводящему на нет роскошный наряд.

Внутренний голос подсказал мне не быть идиоткой и не пялиться на его широкие плечи.

– Нет, она умеет говорить,– быстро ответила я, не дав бабушке с Александром ни слова произнести.