Николай Михайлович замолчал, ожидая ответа. Я, занятая впитыванием ценнейшей информации, не сразу сообразила, что он хочет от меня услышать.

— На выкручивание рук? — спросила неуверенно.

Он кивнул со скорбным выражением лица.

— Отсюда все и началось. А где и, главное, как все это закончится, одному богу известно.

Серов протянул руку назад, нашарил, едва не свалив, стакан, но не глотнул, а лишь сжал его у груди всеми десятью пальцами.

— Обидно! — причмокнув, продолжал он. — Ведь Олег, можно сказать, мой выкормыш. И жалко. Потому что приходится наказывать дитя, если оно неразумное. А куда деваться? Если «Литер» вложил в дело много, то «Альянс» — почти все. Сорвись дело, фирма Житкова — труп хладный. И он это понимает. Поэтому-то я так смело и пошел на обострение отношений. Знаете, как я поступил? Я в ответ предложил Олегу подписать набор документов, по которым «Альянс» полностью теряет самостоятельность и становится всего лишь самарским филиалом моего «Литера». Пошел на это я по двум причинам. И чтобы впредь неповадно было так грубо обижать отца родного, это для удовлетворения души своей, и чтобы застраховаться, сделать повторение такого номера невозможным.

Юлия Сергеевна, вы заскучали?

— Что вы! Как можно, Николай Михайлович! Если уж мне приходится барахтаться в вашем водоеме, то надо знать, где и какие коряги лежат на дне.

— Образно! — понравилось ему сравнение. — А понятно?

— Не все. Но вопросов я вам задавать не буду! — Мой указательный палец, как револьверный ствол, на мгновение нацелился на его переносицу. — Чтобы не заподозрили вы меня еще в каких-нибудь грехах. Попробую удовольствоваться тем, что получу. Итак, в моем поле зрения находится пакет документов, по которым «Альянс» становится самарским филиалом «Литера». То есть полностью теряет самостоятельность.

— Правильно.

Серов глотнул выпивки, поморщился и со стуком поставил стакан куда подальше — на подоконник.

— Правильно. Но теперь не стало предела возмущению уже Олега Владимировича. Я это предвидел и пригрозил тем, что разорву с ним всякие отношения. И пусть хранит тогда в недостроенном складе что угодно, от бензина до армейского обмундирования.

Николай Михайлович замотал головой, как жеребец, и рассмеялся, как герой трагедии.

— Вам до конца ясно, что все это значит?

— Война, — ответила я.

— Война. Нет, я сначала не поверил. Не мог поверить, что Олег способен перейти от угроз к действиям. И не принял никаких мер предосторожности. Результат — выстрел в Женьку. О, господи!

Серов стиснул ладонями лицо, отчего следующие его слова прозвучали невнятно и глухо:

— Он просчитался, Юленька. Конечно, не буду я подсылать убийц ни к нему, ни тем более к его близким. Но от своего теперь уже не отступлю ни за что. Даже если сорвется дело с импортом краски. Переживу!

Он вновь обратил ко мне покрасневшее лицо.

— Вы везете в Самару тот самый пакет документов на подпись Житкову.

— С вашего позволения, — уточнила я. — А на документы мне можно будет взглянуть?

— Обязательно! Вам с ними в Самаре дело иметь. Если бы только с ними! — вздохнул он горестно. — С людьми, к сожалению, тоже. Я не завидую вам, если…

— Если я действительно новичок в вашем водоеме, — закончила я за него.

Николай Михайлович фыркнул, уселся за стол и, покопавшись в ящиках, бросил на него тонкую папку, ладонью прижал ее сверху.

— Пожалуйста.

Я подошла, он уступил мне место, а сам встал сбоку.

— Пояснить что-то?

— После, — отказалась я, вникая в содержание каждого листа.

Серов направился к выходу из кабинета, бурча на ходу что-то насчет машины, Сашки и Сергея.

С бумажками я познакомилась за время, необходимое для того, чтобы обрести уверенность, что Серов не вернется, вспомнив что-нибудь еще, на его взгляд, важное. Разобраться в них было несложно. Оставив листы в рабочем разнобое, я быстро осмотрела рукава хозяйского пиджака и с радостью извлекла электронную горошину — искупила один из своих вчерашних грехов.

Найти пыльное место в любом из шкафов, забитых книгами, было просто, но я решила выбрать тот из них, где, судя по корешкам и названиям, были собраны исключительно любовные и приключенческие романы. Сейчас женщин в доме нет, и в ближайшее время они здесь не появятся. Трудно представить, чтобы Николай Михайлович всерьез интересовался такой литературой. Особенно во время напряженной междуусобицы.

Плоская коробочка инфразвукового излучателя хорошо поместилась между рядами книг. Подровняв корешки, я вернулась за стол и глянула на полку издалека. Незаметно.

Замена микрофона в телефонной трубке на принесенный с собой не заняла и минуты.

Управившись с делами, я еще и подождала Серова, с умным видом перекладывая бумажки с места на место. Он вскоре пришел, усталый, озабоченный и довольный.

— Машина на пути сюда. А я пока в вашем распоряжении.

От его объяснений я отказалась и похвалила качество документов. Он сам собрал их, разложил по порядку и вручил папку мне. На его глазах я положила ее в сумку.

— В Самаре знают о моем скором приезде?

— Да, вас там уже ждут. Не заботьтесь, встретят. А Сергей знает и офис «Альянса», и квартиру Житкова. Плутать не будете. Кстати, я отрекомендовал вас как человека совсем нового для меня, почти ни в чем не сведущего, взятого для исполнения только этого поручения. А-а… — Серов помедлил и сказал скороговоркой: — Почему вы спросили?

— За себя боюсь, — выдала я, не задумываясь. — Житков, как его, Олег Владимирович, судя по вашему рассказу, человек небезопасный. Мне, вашей посланнице, придется ходить там по лезвию. Стоит ли оно…

— Тысячи долларов? — перебил он меня. — Я предвидел ваши сомнения, поэтому и расписал вас как случайного человека. И не обманул ведь? Вот Сашке там действительно пришлось бы непросто.

Все одно к одному в этой истории. Много совпадений, действительных и мнимых. И вот вам еще одно, стопроцентное: именно в этот момент в дверь без стука заглянул Сашка.

— Что? — Серов испуганно, рывком повернул к нему голову.

— Сергей прибыл, Николай Михайлович. Машина.

— Ну, Юлия Сергеевна, карета у крыльца.

Он жестом отпустил помощника, и мы поднялись.

— Нервные деньки настали, — объяснил Николай Михайлович свой испуг, — дверного скрипа пугаюсь. По праву временного холостяка прощального застолья я организовывать не стал. В машине есть все необходимое. А посошок на дорожку положен. Александр! — крикнул Серов, беря меня под руку. — Мы идем.

Сашка стоял у низенького стеклянного столика, сервированного для выпивки на троих. Блестящий мельхиоровый поднос с хрустальным, отделанным черненым серебром штофом и тремя наполненными до краев рюмками… На зеленых с золотыми узорами тарелках аккуратно разложены тонкие кружочки лимона и шоколад вокруг наваленных горкой апельсиновых долек.