– Суровые меры? – прошептала Юджиния. – Какие же?

– Я знаю, как дорога тебе эта девушка, – ответил Огаст, при этом глаза его хитро блеснули. – Но ее скандальное поведение может обернуться позором для нашей семьи. Если я узнаю, что она действительно встречалась с мужчиной, с которым я строго-настрого запретил ей общаться, у меня не останется другого средства, кроме как отправить ее в урсулинский монастырь.

Юджиния, пораженная услышанным, застыла на месте.

– Что ты хочешь этим сказать?

Огаст передернул плечами:

– Камилла должна отправиться в монастырь и принять постриг. Что еще остается делать? Иначе ее развратное поведение дурно скажется на наших дочерях. Жениха у нее все равно никогда не было и навряд ли уже будет. – Огаст бросил на Юджинию торжествующий взгляд, – А я не хочу, чтобы она отбила у Дезире единственного поклонника, которого той посчастливилось подцепить.

Юджиния смотрела на мужа, и изумление ее все возрастало. Боже, да о чем он говорит? Раньше он никогда не грозился отправить Камиллу в монастырь. Похоже, тут дело не только в дурном влиянии Камиллы на девочек. Он просто хочет заставить Юджинию позабыть ее подозрения насчет месье Мишеля. Огаст прекрасно знает, как она любит Камиллу, как ей дорога племянница. Настоящий смысл его слов заключался в следующем: Я отниму у тебя Камиллу, если ты будешь ставить мне палки в колеса.

Юджиния ухватилась за его слова как утопающий за соломинку.

– Я знаю, что у Камиллы никогда не было жениха, но что, если… что, если этот американец хочет на ней жениться?

– Кто, этот дикарь? Опомнись, ведь его отец ставил капканы! Такие мужчины, как он, не женятся, моя дорогая. Он увивается за Камиллой лишь потому, что видит в ней женщину легкого поведения. Он не жену ищет, а любовницу. – Огаст потер рукой щетину на подбородке, – Вот поэтому мы и должны положить конец их тайным встречам, пока еще не поздно.

– Не могла Камилла встречаться, с майором Вудвордом. Это невозможно. Она весь день была со мной, – невольно вырвалось у Юджинии. Она до последней минуты не хотела лгать, но не сдержалась.

Огаст подозрительно прищурился:

– Почему же ты раньше молчала?

Юджиния отвернулась к камину и снова принялась расчесывать волосы. Она попыталась придать голосу безразличие:

– Да я как-то сразу не подумала. Но это правда! Мы с ней вместе ходили за покупками, а потом вернулись домой и стали готовить обед…

– Ясно. – Огаста всегда раздражало, когда жена принималась подробно описывать свой день. – Ну, значит, тот, кто якобы видел ее, просто обознался. – Огаст нахмурился. – Но предупреждаю, Юджиния: если до меня еще хоть раз дойдет слух, что эта девчонка ведет себя неподобающим образом, я мигом отправлю ее в монастырь. Я не потерплю, чтобы из-за нее Дезире потеряла все шансы успешно выйти замуж.

Теперь в словах мужа чувствовалась явная угроза. Юджиния проиграла битву. Если она будет и дальше противостоять браку дочери с месье Мишелем, муж отнимет у нее Камиллу.

Но разве можно допустить, чтобы Дезире вышла за месье Мишеля? Юджиния в отчаянии закусила губу. С Огастом бесполезно спорить. Что бы она ни говорила, он выдаст Дезире за месье Мишеля. А если Юджиния будет сопротивляться – отошлет Камиллу в монастырь. Юджиния потеряет обеих девочек, и все из-за того, что осмелилась высказать свое мнение. Муж загнал ее в угол.

– Дезире выйдет замуж за месье Мишеля, любовь моя, – заключил Огаст и добавил: – Так для всех будет лучше, не правда ли?

Юджинии стоило больших усилий подавить закипавший в душе гнев.

– Да, милый. Поступай как знаешь, – пробормотала она.

Наступила тишина. Юджиния не смотрела на мужа, но почувствовала, как он поднялся с кровати и подошел к ней.

– Твои волосы еще не высохли? Ложись-ка спать. Уже поздно. – В голосе его появилась легкая хрипотца. Он словно бы хотел соблазнить Юджинию. Он прекрасно знал, что вышел победителем, и теперь в довершение всего хотел заняться с ней любовью, чтобы ознаменовать победу.

Вот подлец! Нужно было бы послать его куда подальше! Юджиния вздохнула. Жаль, что добродетельной креольской жене полагается во всем ублажать супруга. А Юджиния всегда отличалась добродетельностью. Вообще-то ей даже нравилось быть в близких отношениях с мужем. Она гордилась тем, что он в отличие от многих других мужей не завел себе любовницу.

Но сегодня она почему-то не чувствовала никакой радости, когда муж подвел ее к кровати. Хотя внешне Юджиния выглядела покорно, душа ее была объята бунтом. Когда Огаст снял с нее ночную рубашку и принялся ласкать ее груди, ей пришлось сделать над собой большой усилие, чтобы не отпрянуть от него: настолько велико было охватившее ее омерзение. Юджиния боялась, что никогда уже не найдет удовольствия в супружеских ласках.

В это время Камилла стояла под дверью комнаты дяди и тети. Несмотря на то, что кровать скрипела все громче, она не могла заставить себя сдвинуться с места. Камилла не хотела подслушивать их разговор, но все получилось как-то случайно. Она пошла на кухню принести Дезире молока и, проходя мимо их комнаты, услышала имя Октавии Мишель. Камилла так и замерла на месте. К сожалению, она услышала больше, чем хотела.

Наконец Камилла нашла в себе силы отойти от двери и медленно направилась в их с Дезире комнату. Она ничуть не удивилась, узнав, какой бесчувственный тиран этот месье Мишель. Знай Камилла с самого начала всю его подноготную, она бы еще усерднее боролась за счастье Дезире. Ее также нисколько не удивило, что дядя Огаст по-прежнему хочет выдать дочь за этого мерзавца. По его мнению, семья нуждается в деньгах. А женские чувства дядя Огаст всегда считал глупостью.

Больше всего Камиллу удивила бесчувственность дяди по отношению к ней самой. Она знала, что дядя Огаст всегда считал ее лишней в семье. Он был уверен, что от племянницы одни только неприятности. Но Камилла и подумать не могла, что ему в голову может прийти такая ужасная мысль: отправить ее в женский монастырь.

Да это просто смешно! Ну какой монастырь захочет принять дочь пирата? Но с другой стороны, монашки гордятся своим милосердием: ведь они очень часто дают шанс девушкам с сомнительной репутацией. Камилла, конечно, не потерпит, чтобы с ней обращались, как с заблудшей овечкой. А если дядя и дальше будет грозиться отослать ее в монастырь, она уйдет от него жить к дяде Жаку. Уж он-то ни за что не захочет сделать Камиллу монахиней.

Неужели дядя Огаст на такое способен? Одна эта мысль причиняла Камилле боль. И все из-за того, что ее заметил какой-то любопытный! Интересно, как? И где? Ведь она была так осторожна! Слава Богу, что тетя Юджиния стала ее выгораживать. Даже солгала ради нее. Камилла не могла понять, почему тетя это сделала, но испытывала к ней огромную благодарность.

Жаль, что у тети Юджинии не получилось отговорить дядю Огаста от предстоящего брака дочери с месье Мишелем. Если бы тетя была сильнее духом, Камилла, быть может, решилась бы рассказать ей о беременности Дезире и таким образом обрела бы помощницу в поисках возлюбленного своей кузины. Но теперь она ничего не могла ей сказать: скрип койки красноречивее всяких слов дал понять, что тетя Юджиния во всем покорилась мужу и оставила надежду его переубедить.