Ученый до мозга костей. Не выдержав, Данте рассмеялся. Даже сейчас она просто не может не задавать вопросов и пытается все понять. Но это и хорошо. Потому что именно любопытство ее сюда и привело.

– Справедливо.

Не медля ни секунды, Харпер прикоснулась кончиками пальцев к его животу и повела вниз, слегка царапая его ногтями, дошла до резинки трусов, забралась внутрь, подалась чуть вперед, а потом резко и без предупреждения дернула их вниз, с явным любопытством и едва ли не с благоговением разглядывая его плоть.

И Данте едва не кончил лишь от одного этого жадного взгляда.

Что ж, похоже, если они прямо сейчас не замедлятся, первый раз обернется для нее сплошным разочарованием.

Ясно видя, что она нацелилась прикоснуться губами к его естеству, Данте подхватил ее на руки и уверенно уложил в кровать, больше не интересуясь, нравится ли ей происходящее или нет.

Потому что ему еще как нравилось. Особенно когда она слегка повернулась, отведя колено в сторону и чуть-чуть раздвинув бедра. Но недостаточно. Стянув ненужный шелк трусиков, Данте аккуратно обнял желанную женщину.

– Я знаю, что это твой первый раз, так что просто доверься мне. Позволь мне сделать тебе хорошо, а потом экспериментируй в свое удовольствие. Хоть всю ночь. Я с радостью буду тебе подчиняться, осуществляя все твои фантазии, но не сейчас.

Харпер кивнула:

– Я тебе доверяю.

И как бы в подтверждение этих слов она крепко его поцеловала.

Лаская податливое тело, Данте глубоко вдохнул, чувствуя, что наконец-то может выпустить годами сжигавшее его желание. Потому что теперь эта женщина его.

Жадно целуя, он едва не застонал, когда Харпер начала гладить ему спину, опускаясь все ниже и ниже, словно никак не могла насытиться прикосновениями.

Сняв очки, он отбросил их на прикроватный столик, благословляя свою близорукость, позволявшую ему по-прежнему наслаждаться красотой Харпер и топившую всю остальную комнату в расплывчатом тумане.

Собравшись с силами, он на секунду отстранился, на ощупь нашарил презерватив, быстро надел и набросился на Харпер с удвоенным пылом, стремясь наконец-то погрузиться туда, где не бывал ни один мужчина и где она мечтала его принять еще на диване. Но он твердо решил лишить ее девственности так, чтобы она надолго это запомнила.

И теперь ничто уже не смогло бы его остановить.

Оторвавшись от сочных губ, он проложил по шее дорожку из поцелуев, добрался до соска, аккуратно ухватил его губами, дразня и лаская, переключился на второй, наслаждаясь тихим стоном и непроизвольными движениями женских бедер… Даже жаль, что он не в силах растянуть удовольствие. Спускаясь поцелуями все ниже и ниже, он наконец добрался до средоточия земного блаженства, аккуратно разведя ей ноги, чтобы все-таки получить полный доступ, которого ранее был лишен. Пуская в дело язык, он с наслаждением окунулся в райский нектар, убеждаясь, что она так же горяча и жаждет продолжения ничуть не меньше его самого. И как бы ему ни хотелось подарить ей очередной восхитительный оргазм одними лишь ласками, оказаться внутри ее ему хотелось еще больше.

Буквально дрожа от нетерпения, Данте аккуратно ухватил ее за бедра, прижался плотью к ее входу и посмотрел в огромные глаза, чтобы увидеть их выражение, когда он наконец-то в нее погрузится.

Не в силах больше ни о чем думать, Данте подался вперед, наслаждаясь упругой узостью, вонзился на полную глубину и лишь тогда осознал, что мимолетное сопротивление, что он почувствовал, и было ее девственностью. Харпер ощутимо напряглась. Выругавшись про себя, Данте огромным усилием воли заставил себя остановиться, давая ей привыкнуть, вместо того чтобы наброситься на нее со всей жадностью сжигавшего его желания.

– Все хорошо? – прошептал он.

Выдохнув, она сразу же расслабилась и слегка кивнула.

А он, вместо того чтобы сразу же задать ритм, ласково погладил ее по виску, не в силах оторваться от бездонных глаз.

Их первое занятие любовью. И при этом далеко не последнее. И как он только мог так просчитаться, надеясь, что огонь после первого же раза угаснет? Ведь он не только не думал угасать, а лишь разгорелся с новой силой!

– Данте. – Само его тело впитывало едва слышный шепот, как иссохшая земля впитывает долгожданную влагу. – Извини, что так долго сдерживалась. Я… мне это нужно. Так нужно. Нужен ты.

Как и ему. Данте кивнул. Не в силах выразить переполнявшие его чувства словами, он принялся показывать их делом.

Медленно задвигавшись, он тщательно вглядывался в прекрасное лицо, ловя малейшую смену выражения, чтобы подстроить ритм. В конце концов, он еще ни разу не занимался сексом с беременными и не знал, следует ли ему что-либо изменить. Осторожность не помешает.

Судорожно вдохнув, Харпер смежила веки и приоткрыла губы, наслаждаясь заданным ритмом, что казался таким невыносимо правильным и подходящим, что у него на глаза едва не навернулись слезы.

Подаваясь бедрами ему навстречу и заставляя погрузиться еще глубже, Харпер тихо вскрикнула, всем своим видом выражая восторг и наслаждение. И он с радостью был готов предоставить ей то, в чем она сейчас так отчаянно нуждалась. С каждым выпадом все убыстряя темп и погружаясь все глубже и глубже, Данте ощущал ее отклик, а впившиеся в спину ногти лишь подстегивали, добавляя огня бешеной пляске.

Пустив в дело еще и руку, Данте неистово тер ее, все убыстряя и убыстряя ритм, пока она отчаянно не прижалась к нему всем телом, обхватив руками и ногами, и он, больше не в силах сдерживаться, наконец-то достиг разрядки. Они оба достигли.

Немного отдышавшись, Данте легонько погладил ее раскрасневшееся лицо.

– Теперь я, похоже, поняла, из-за чего вся эта шумиха, – выдохнув, улыбнулась Харпер.

Не выдержав, Данте рассмеялся. Он все еще наполовину был в ней, крепко прижимая к себе, смакуя физическую и духовную близость.

Чувствуя себя очень-очень…

Черт!

Данте крепко зажмурился, но чувство и не думало исчезать.

Что ж, похоже, эксперимент завершился полным провалом. Потому что ни одна теория о близости с Харпер Ливингстон не подтвердилась. Одного раза ему и близко не хватило, этот раз явно не сводился к «всего лишь сексу», а завтра они не смогут проснуться друзьями, словно ничего особенного и не случилось.

Да и ощущения превосходства над Кардозой он почему-то не испытал. Он всего лишь хотел получить как можно больше от их отношений и готов был ради этого на все.

Потому что безнадежно влюбился.

Он забрал ее девственность, а она в ответ забрала нечто иное. Его сердце. И теперь он нуждался в ней не меньше, чем в кислороде.

Он любил Харпер. Сам того не понимая, он любил ее уже десять лет. А ведь он даже и не подозревал, что вообще на это способен или что это чувство бывает столь чистым.