— Во славу Империи! — повторил Павел, вздымая в небо кулак.

— Во славу! — ответили ему люди. — Во славу!

Ударили пушечные залпы, небо осветили десятки бутонов разрывающихся фейрверков и на миг ночь обернулась светлым днем, где сияние небесных взрывов сливалось с искрами из глаз десятков тысяч собравшихся на площади горожан. Их сердца стучали в унисон, а дыхание сливалось в потоке, способным остановить горные вихри.

Император Павел IV постоял еще несколько секунд на балконе, пока многочисленные вспышки камер, мерцавших среди толпы, выглядели неустанно зажигающимися, гаснувшими и вновь вспыхивающими звездами. Лишь через некоторое время Павел IV развернулся и направился обратно в зал, а камердинеры поспешили закрыть за ним двери балкона. Но даже так — внутрь прорывались ликующие крики и возгласы толпы, заглушавшие даже взрывы фейрверков.

Остановившись на лестнице. С женой по левую руку и дочерью по правую, Павел IV, наконец, позволил слугам накинуть ему на плечи царственную мантию, но от скипетра, древнего атрибута, принадлежащего первому Императору страны, отказался.

— Своим первым указом, как новый Император нашей страны, я велю. Майор Таверий Энский, — из толпы перед Императором вышел молодой мужчина лет тридцати, не старше. — За особые заслуги я присуждаю вам наследный титул барона, земли в губернии Лазурного Моря, а так же внеочередное звание генерала.

Народ зааплодировал, но не настолько искренне, как в момент коронации. Камердинеры вынесли перед правителем грамоту и ручку, которой тот поставил внизу размашистую подпись.

— Служу Империи! — вытянулся по струнке военный и, низко поклонившись, забрал грамоту.

— Давно пора, — Дэвенпорт шепнул на ухо Арди. — Энский, несмотря на относительно молодой возраст, невероятно талантливый полководец. Перечислять все его подвиги на границе это до утра не хватит. Но из самого громкого — он всего одной дивизией в двенадцать тысяч штыков, фактически без артиллерии, разбил тридцати тысячное племя Армондцев, взял в плен их вождя и…

— Потом, — шикнула Атура и потянула Ардана за локоть, прокладывая путь сквозь толпу. — Поспешим. Скоро очередь Арда.

В то время, пока они шли сквозь людскую массу, Павел IV продолжал издавать указы.

— Вторым указом я присуждаю орден Святого Георгина второй степени доктору баронессе Елене Кри, за выдающиеся исследования в области фармакологии, позволившим нам побороть эпидемию оспы. А так же вознаграждение в размере пяти тысяч эксов.

Краем глаза Ардан увидел немолодую женщину, едва-едва опустившуюся в легком в книксене и, со всеми теми же словами:

— Служу Империи! — она с благодарностью приняла грамоту, лакированную коробочку (видимо с орденом) и отошла в сторону.

— Третьим указом, я устанавливаю, что в срок до конца следующего года на южном и восточном побережье мы должны заложить три новые верфи. Две военные и одну гражданскую. На это будут выделены деньги из казны и привлечены строительные компании на конкурсно-контрактной основе.

Это заявление ни о чем Арди не говорило, но звучало, вроде как, серьезно.

— Четвертым указом, — продолжил Павел. — я дарую возможность избранникам Нижней палаты, после двенадцати летнего срока службы, в случае если за время их службы в Парламенте не было ни нареканий, ни взысканий, ни штрафов, получить возможность у аттестационной комиссии, которая будет создана не публичным указом, пройти государственный экзамен. В случае положительного результата, избранники смогут переизбираться, если на то будет воля граждан их губерний и уездов.

На этот раз далеко не все в зале аплодировали, а некоторые даже начали шептаться, но подобное, казалось, нисколько не волновало Императора.

— Мой пятый и последний на сегодня указ, — Ардан и сам не понял, как и когда Атура успела вытолкнуть его к лестнице. И юноша, внезапно, оказался перед Императором. На расстоянии вытянутой руки. Так близко, что мог разглядеть неглубокие морщины на его лице, несколько круглых шрамов от шрапнели на правой щеке, которые явно пытались скрыть пудрой, и проседь в ярко-рыжих, едва ли не огненных волосах. Необычное сочетание — карие, почти черные глаза и рыжие волосы. — Ард Эгобар, потомок Арора Эгобара, пособника Темного Лорда.

Зал снова погрузился в тишину. Настолько живую и плотную, что, казалось, руку протяни и сможешь её коснуться.

Арди, немедля, склонил голову. И не потому, что не мог сопротивляться воли Императора — мог, наверное. И не из-за этикета, а просто потому, что за эти неполные полчаса успел проникнуться уважением к Павлу IV. Что-то было такое в этом невысоком человеке, стоявшем перед ним. Что-то простое и искреннее. Что-то, способное подсказать юноше ответ на его вопрос — « А зачем?», но, увы, Арди не смог уловить мимолетное наитие.

— Больше двух веков тому назад, твой прадед, Ард, встал на сторону Темного Лорда в его попытке поселить раздор между народами Империи, — голос Павла IV звучал ровно, а во взгляде, направленном на юношу, не было ни пренебрежения, ни злобы, только спокойствие. — Много крови пролилось из-за этого решения. Справедливо и несправедливо. Погибли не только целые семьи, но сама Империя потеряла в огне безумия целый народ. Народ Матабар. Их истории, их традиции, культуру и язык. Всего этого мы теперь лишены из-за ошибок, совершенных обеими сторонами. Но ни один грех отдельно взятого гражданина или группы граждан не может стоит жизни целого народа. И потому, как только я получил подтверждение тому, что Арор Эгобар закончил свой земной путь, я постановил объявить амнистию семье Эгобар, а также всему народу Матабар. Отныне и впредь!И я хочу, чтобы меня услышали в каждом уголке нашей планеты. Чтобы услышали наши друзья и недруги. Империя едина и неразделима.

Павел IV протянул руку, явно намекая на то, чтобы Ардан развернулся лицом к залу. Стоило юноше это сделать, как тут же замерцали вспышки фотокамер ненадолго ослепивших Арди.

— А теперь, друзья мои, закончим на этот вечер с официозом и, предлагаю вам, наслаждаться праздником, — только после этих слов Император принял от камердинера трость и, уже куда более свободной походкой, направился обратно к трону.

— Ты хорошо справился, — неожиданно появившийся рядом Дэвенпорт похлопал Арди по плечу.

— Но я ничего не сделал.

— Вот именно поэтому я и говорю, что ты хорошо справился.

Следом за Габриэлем (неожиданно нежное имя для такого человека) и держащей его под руку Атурой, шелестящей подолом узкого, как бокал для игристого вина, платья, Арди отправился обратно к столам со снедью.

В зале уже снова заиграла музыка