— Мама, папа, есть кое-что, что мне надо рассказать вам… — мой голос затих.

Я сидела лицом к окну. А прямо через улицу стоял Доджер и махал мне рукой. Я закрыла рот и встретилась с ним глазами. С нахмуренным лицом я наблюдала как он пересек дорогу и зашел в кафе. Какого хрена он здесь делает? Пока он шел сюда, то заметил с кем я сидела. Когда его глаза вернулись к моим, я точно знала, что он собирается сделать. Тряся своей головой, я молчаливо кричала ему: «Даже не смей!».

Слишком поздно. Я перевела взгляд на родителей и подарила им быструю улыбку, сжав зубы. Они выглядели такими озадаченными, как будто я сошла с ума.

— Мейс, что происходит? — спросил папа.

Не прошло и секунды, как к нашему столику подошла официантка с Доджером. Мои родители взглянули сначала на него, а затем на меня. Я отказывалась смотреть на нарушителя моей скромной вечеринки. Если бы я могла, то надавала бы ему по заднице.

— Ладно, разве это не приятный сюрприз? Мейси, ты не говорила нам, что Доджер тоже придёт на обед. Мы могли бы подождать с заказом еды, — сладкий южный голос мамы просто сочился вежливостью.

Я не смогла сдержать презрение. Поставив локти на стол и опираясь головой на руки, я выпалила:

— Ты мудак, конечно же, должен был показаться.

Мама цокнула языком.

— Мейси Рей, что с тобой такое. Не будь грубой.

О, черт, я ненавидела, когда меня отчитывали. Это заставляло меня чувствовать себя снова ребёнком, которому говорят, что делать.

Я драматично опустила руки на стол.

— Я не приглашала его, мам, — взглянула на него с таким огромным возмущением, каким только смогла и сказала. — Я понятия не имею, что ты пытаешься здесь провернуть, но тебя не приглашали.

Он улыбнулся, будто я разгадала его секретный план.

— Понимаю, но я увидел всех вас здесь, и подумал, что подойду и поздороваюсь. Я не видел твоих родителей уже очень давно.

Будучи джентльменом, Доджер обошел стол и наклонился, чтобы поцеловать мою маму в щеку, затем развернулся, чтобы пожать руку моему отцу. Я могла бы сказать, что папа был немного более смущен тем как нас прервали, чем моя мама.

— Определенно очень давно. Почему бы тебе не присесть и не присоединиться к нам, сынок. Мы просто заканчиваем наш обед, но возможно официантка сможет принести тебе кофе.

— Папа, нет. Доджер не останется, — почти прорыдала я. — Он просто поздоровался. И теперь Доджер уходит.

Схватив стул, который стоял за пустым столом около меня, отец моего ребенка развернул его и шлепнулся на него прямо рядом со мной.

— Вообще-то кофе звучит великолепно. Спасибо, сэр.

О, мой Бог. Это действительно происходит? Я посмотрела вокруг, затем ущипнула себя за бедро. Не-а, не сплю. Была ли я в какого-то рода сумеречной зоне? Я как раз собиралась сделать объявление года моим родителям, и из всех моментов и мест, именно этот тип должен был оказаться именно здесь? И он очевидно считал, что было в порядке вещей усадить свою задницу и сорвать мой обед. Он точно знал, что делал. О, чувак, когда мы окажемся наедине, я заставлю тебя пожалеть о своем рождении.

— Как поживаешь?

— Хорошо. Работаю и принимаю новых пациентов.

Мой папа кивнул.

— Продолжай в том же духе. Ты же физиотерапевт, не так ли?

— Да, сэр.

— У тебя много пациентов?

Доджер прошелся пальцами по своим волнистым каштановым волосам.

— Да, вообще-то. Больше, чем я предполагал.

— Это же великолепно, — сказал папа.

— Так и есть. Я подумываю арендовать служебное помещение рядом со спортзалом и, возможно, расшириться.

Я не имела и малейшего понятия, что у него всё так хорошо складывается. Откуда я могла знать? Я старалась разговаривать с ним только по необходимости.

Поглядывая на мою маму, папа произнёс:

— Возможно, я должен договориться с ним о приёме. У меня защемление нерва в шее, которое меня постоянно беспокоит, — он потер шею, словно защемление причиняло ему беспокойство прямо сейчас. — Я сменил подушки и делаю кое-какую растяжку, но, кажется, ничего не помогает.

На что Доджер ответил:

— Я на работе с понедельника по пятницу. Просто позвоните на стойку регистрации в спортзал и Дана вас запишет.

Я прорычала:

— Держу пари.

Под столом я почувствовала, как его рука нашла моё бедро и слегка сжала. Инстинктивно я скинула её прочь. Он снова сделал попытку, но в этот раз я схватилась за крошечный кусочек кожи и ущипнула её. Доджер дернулся. Уголок моего рта пополз вверх. «Пробуй сделать это снова, и увидим, останется ли твоя рука целой», подумала я про себя.

Родители не были в курсе того, что происходило между мной и Доджером. Мама гладила отца по шее, пытаясь успокоить его.

— Ты должен уйти, — проворчала я Доджеру еле слышно.

— Я подумаю об этом. Но только после чашки кофе.

— Доджер, — предупредила я.

Он заговорил:

— Должен заметить — так приятно увидеть вас обоих.

Мама посмотрела на него.

— Нам тоже, дорогой. Но я должна спросить, что тебя сегодня сюда привело? Мейси не говорила, что вы снова вместе.

Я усмехнулась:

— Потому что мы не вместе.

— Пока, — прошептал мне Доджер.

— В твоих мечтах, — огрызнулась я в ответ.

Я увидела, что он улыбнулся. Ага, я собиралась убить его, когда мы выйдем отсюда.

— В действительности, Мейси и я только недавно начали снова общаться. Я был также удивлён, когда она пришла поговорить со мной пару дней назад.

Я стрельнула в него взглядом. Он, что, бл*дь серьёзно? Он практически толкнул меня под поезд.

— У меня была веская причина.

— Да? И что это была за причина? — полюбопытствовал мой папа.

Я закрыла глаза и взглянула опять на своих родителей. Время пришло. Я не хотела ничего большего, чем покончить с этим дерьмом, чтобы я смогла пойти домой, если он у меня всё ещё будет, и принять горячую ванну. Жаль, что я не могла выпить бокал вина в придачу.

— Именно поэтому я попросила вас ребята встретиться со мной.

Видимый интерес на их лицах практически разбил мне сердце.

— Мама, папа… — я прикусила свою губу. — Я беременна.

Я практически пропищала это, словно все еще была подростком в средней школе и сообщала им, что сделала ошибку века — мне шестнадцать и я беременна или что-то типа того. Где были камеры MTV? Лицо моей бедной мамы стало таким бледным. Папино выражение лица я не смогла прочитать. Оно походило на белое пятно.

Словно от стыда,