– Кулдык и четверо разведчиков?

– Они самые. А версии первых трех задержанных подтвердит лишь Савенко.

– Вообще-то на фоне версии Князева показания остальных звучат не очень складно…

Слова Чумакова вдруг отдались в голове у Бондарева мощным набатом. Денис даже на миг замер, а потом поежился, настолько сильным оказался воображаемый звуковой удар. Капитан произнес слово-ключ, которое открывало ящик с тайной и одновременно запирало в мусорном баке чудовищное нагромождение лжи, за которым пытались спрятать истину ловкие заговорщики, придумавшие и разыгравшие целый спектакль-провокацию. Именно так – спектакль и одновременно провокацию!

– Стоп! – Бондарев вскинул руку и обернулся к Чумакову. – Повтори!

– Что повторить? – капитан Чумаков удивленно вытаращился на Дениса. – Что Тунгус и компания рассказывали нескладно? Пожалуйста, повторяю. Даже чересчур нескладно. Вроде бы об одном и том же, но… только у Князева и получилось все странности обосновать.

– «Слишком складно будет говорить – не верьте», – негромко процитировал Тунгуса майор. – А потом и Князев это словечко употребил. «Слишком складно…», вот в чем фокус! Элементарно!

– Вы о чем, мистер Холмс? – капитан сдвинул брови, как бы изображая, что пытается, но не может уловить ход мыслей Бондарева.

– Тунгус, Артем и Котов рассказывали не слишком складно, поэтому тебе и показалось, что многое не сходится, – терпеливо пояснил Денис. – Но как раз в этом вся задумка! «Слишком складно» – это плохо, в жизни так никогда не бывает. Всегда найдутся детали, наблюдения, личные выводы, которые не совпадут с чужой версией. Все четверо изложили свой взгляд на события, даже попытались друг друга подставить – в большей или меньшей степени. Но картина все равно сложилась единая. Этого они и добивались!

– Постой, но ведь Князев… перевернул все с ног на голову!

– Кроме одного. «Изделие» пропало, но найти его и понять, кто стоит за нападением на колонну и похищением СЦА, реально, если вломиться на территорию Черного Рынка и в ближайшие к Лесу поселения егерей. И отыскать там полковника Кулдыка с майором Савенко.

– Погоди, ты думаешь, Князев с ними заодно?

– Пока не знаю, но цель у него аналогичная – заставить Армию провести расследование и наказать виновных. То есть расшевелить нас и заставить сунуться на территорию Черного Рынка и егерей. А различия версий и вся эта интрига с предательством – это как стрельба по площадям. Не зная, на что мы клюнем, они предоставили нам выбор: хотите, пробейте версию с Громом, хотите – с хитрецом Савенко или же с Кулдыком, который якобы готов продать «изделие» Черному Рынку. Главное – отреагируйте и устройте заварушку. Зачем провоцировать нас на активные действия? Это другой вопрос. Моя версия – чтобы ослабить оборону форпоста. Наши склады – лакомый кусок для кочевников. Но может быть и другая, более серьезная цель. Например, связать Армию боями на севере, чтобы не допустить ее выдвижения к Киеву. Тогда Волчанские склады ГСМ не причина, а лишь прикрытие главной провокации.

– Но ведь мы не обязаны поддаваться на эту провокацию?

– Как сказать. В истории замешан офицер штаба Армии. Заметь, он во всех версиях подозреваемый. Даже в лесной версии Котова «изделие» с равной вероятностью мог утащить и Гром, и кравшийся по краю Леса майор Савенко – помнишь, сразу после боя? И это может оказаться наполовину правдой.

– В смысле… что Савенко вступил в сговор с Кулдыком?

– Чумаков, ты чем слушаешь? Савенко скорее всего чист, ни с кем он не сговаривался. Полуправда заключается в том, что провокаторы не позволили бы уйти Савенко с артефактом. Но Савенко вполне мог улизнуть налегке. При любом раскладе – сидит он под замком в Черновке или подался в бега – он нуждается в нашей помощи. Штаб Армии вполне может пойти на ограниченную войсковую операцию. Найти Савенко – дело чести, а заполучить артефакт – стратегически важная задача. Тот, кто задумал провокацию, хорошо разбирается в психологии военных в целом и штабных стратегов в частности.

– Не понимаю, как ты до всего этого додумываешься, но верю. Обычно ты не ошибаешься. Что и печально.

– А в чем печаль-то?

– Так ведь ты прав. Провокаторы закинули слишком много крючков с жирной наживкой. Наши штабные обязательно вляпаются в эту историю. Даже если не поверят во все эти варианты, нанесут упреждающий удар, чтобы ликвидировать потенциальную угрозу. Скажешь, не в духе штаба?

– В духе, – согласился Бондарев. – И, кстати сказать, это будет правильное решение.

– Так-то оно так, но… Представляешь, что тут начнется? Содом и геморрой!

– Хуже, – Денис усмехнулся. – Но это не нам решать. Короче, Чумаков, я иду к подполковнику Сахно на доклад, а ты пока запри по разным камерам всех задержанных, кроме Артема, и смотри тут в оба. Чует мое сердце, «продолжение следует», как пишут в книгах.

– Думаешь, будут еще провокации?

– Уверен. Опыт, знаешь ли, подсказывает. Раз пошла такая пьянка… нет смысла останавливаться. Надо развивать успех. Этим заговорщики и займутся в ближайшее время. Могу поставить десять монет, которые ты мне проиграл.

– Чего это я проиграл?! Ничего не проиграл! – Чумаков протестующее помахал руками, но возмущение изобразил неубедительно, сам это понял и быстренько переключился: – А пацана почему не запирать?

– Артем не провокатор. Он единственный из этой четверки, кто работал вслепую. Ему можно доверять… в разумных пределах.

– Бондарев, а ты полностью кому-нибудь доверяешь? – Чумаков усмехнулся.

– Только себе, – майор ответил вполне серьезно. – Потому и жив до сих пор.

Территория Армии Возрождения. Форпост Волчанск. Бондарев

До кабинета подполковника Сахно майор Бондарев не дошел. Помешала боевая тревога. Кабинетная работа пока не покрыла ржавчиной железные нервы и не затупила отточенные за годы выживания рефлексы, поэтому Бондарев отреагировал на сигнал спокойно, но быстро, по въевшейся в подкорку схеме.

Майор сменил внутренний «режим» – выключил деловой, включил вместо него боевой и начал выполнять свою программу, почти как хорошо отлаженная машина. Разница заключалась лишь в том, что Денис имел право вносить в программу коррективы «по обстановке». Боевое расписание требовало, чтобы майор под вой ревунов примчался на КНП, а это было в другой стороне и от комендатуры, и от канцелярии особого отдела. Следовало бы вернуться в комендатуру, взять автомат и запереть кабинет, но лавина посыпавшихся из всех дверей офицеров и бойцов буквально вынесла Бондарева на свежий воздух. Пришлось мчаться налегке. В конце концов, майору предстояло командовать своим участком обороны, а не занимать позицию на периметре; автомат был делом десятым. Наверное.

В том, что оговорка уместна, Бондарев убедился ровно через тридцать секунд, когда пробегал мимо гауптвахты. Земля под ногами ощутимо вздрогнула, воздух сделался плотным, а затем вдруг качнулся и двинулся упругой стеной в направлении центра лагеря. Сопротивляться натиску невидимого воздушного поршня Бондарев не смог. Могучая ударная волна подхватила его, встряхнула так, что окаменели все внутренности, а затем швырнула вправо и едва не размазала по стене столовой. Спасибо экономным военным строителям, которые соорудили столовку практически из подручных материалов: из фанерных панелей с пенопластовой прослойкой. Бондарев выломал плечом кусок стены, завалился на груду пластиковых подносов, а затем врезался головой в какой-то ящик. В глазах потемнело, и на неопределенное время Бондарев выпал из ритма жизни.