Я застыл столбом и панически соображал, что последует дальше — то ли сватов вышвырнут из окна, то ли следующий выстрел уже мой, но не угадал ни разу.

Вся наша кодла радостно выкатилась на улицу и кинулась ко мне, обнимать:

— Согласен!!!

— Да постойте вы, черти! Что за выстрел?

Они даже опешили:

— Как что? Положено так…

— Он же русский! — первым дотумкал Марко и соизволил объяснить: — Когда все договорено и согласовано, положено из окна дома невесты выстрелить из ружья.

Твою мать. Чуть до кондратия не довели с этими древними красивыми обычаями. Технически, дом невесты, конечно, в Черногории, и винтовка не ружье, но в принципе все верно.

— Надеюсь, невесту красть не надо?

— Красть нет, выкупать да.

И они поволокли меня, на ходу объясняя, в какой колоссальный замес я попал.

Во-первых, нужно выбрать кума, то есть свидетеля с моей стороны. С Алькиной кумой все проще — ближайшая подруга, то есть Живка, других кандидатур нет. Кум должен раздобыть нам кольца, он же наденет их на пальцы.

Во-вторых, они потащились впятером не просто так, а в строгом соответствии с должностной инструкцией сватов. Небош — привиенац, Глиша — стари сват, Ромео и Лука — шаферы, а Марко — воевода.

В-третьих, мои представления, что мы тихо распишемся в народно-освободительном комитете и скромно отметим, разбились вдребезги о «большую сербскую (или черногорскую) свадьбу». Вот хоть ты тресни, а меньше, чем сотней народа не обойдется. И это еще военный минимум, в мирное время такая гулянка, как и значение синуса, может достигать пяти! Пятьсот гостей, только подумать… Крестьянская же страна, с обширными родовыми связями, надо всех своих пригласить, накормить, напоить… И это счастье, что я приблудный и что мы не в Черногории, представить только, как за столами сойдутся десятки кровников — бр-р-р!

В-четвертых…

Обязательных к исполнению ритуалов, обычаев и традиций столько, что я вспомнил о Бранко, уж он-то знал все это назубок. И сразу же сдавило горло — нет Бранко и не сядет он на моей свадьбе за стол.

От печальных мыслей спасла жаба — ребята прикинули, сколько и чего надо достать, чтобы накормить и напоить такую ораву. Пришлось отдать несколько золотых — за бумажные деньги не укупишь.

И все это нужно сделать в три дня, поскольку откладывать в долгий ящик никак невозможно.

Разведка сообщала, что на другой стороне тоже дым коромыслом: невесту положено как следует одеть и подготовить. И там девчонки из секретариата и больничарки из госпиталя выменивают, шьют, выпрашивают у местных на денек.

Мальчишник отметили скромно, с ближайшими соратниками, человек на тридцать, девичник тоже был немноголюден — ну, по местным меркам. На следующее утро назначенный кумом Марко отправился со сватами выкупать невесту у Йовановичей — нашлось в городе и партизанских частях вокруг еще несколько членов клана, кроме самого Арсо.

Заодно Марко передал Альке туфли — тоже обычай, невеста ждала босиком. Зато одели ее девчонки на загляденье — длинная безрукавка-корет белого сукна с золотой вышивкой, красный шелковый фартук-прегача, серебряный поясок, белая повязка-вео на голову и черт его знает что еще, я запутался и половину названий попросту забыл. А еще подруги навешали на Алю все украшения, у кого что было — подвески, серьги, цепочки, превратив ее в небольшую ювелирную выставку.

Такую красотищу пришлось выкупать задорого, и заметно поддатые сваты еле довели невесту под руки до општины. Там ждал я, весьма невзрачный на таком фоне — в чистой наглаженной форме и политый одеколоном.

Председник народно-освободительного комитета оформил запись, Марко ловко надел нам сияющие золотом кольца.

— Где взял? — шепнул я крашком рта, улучив момент.

— Медные, не бойся. Просто начищены до блеска.

Влада Зечевич предлагал еще и обвенчать нас, но Иво и Лека просили этого не делать — «старички» не преминут использовать такой факт во фракционной борьбе.

Вот мы и семья.

Не знаю, сколько свиней забили под это дело и сколько котлов с ракией опорожнили, но свадьба получилась на загляденье — и меня, и Альбину знали многие. Гостей набралось даже больше, чем ожидали: все, кто прошел через нашу роту; весь свободный от дежурства персонал госпиталя; штабные; омладинцы; снайперская школа и бог весть еще кто.

Столы накрыли в городском саду над нешироким и спокойным здесь Ибаром, бахнули еще разок в воздух — понеслась! Здравицы, крики, танцы до упаду… Иво, Лека, Арсо, Папо… Встал и Владо Смирнов, главный инженер-сапер НОАЮ, сказал слово, отхлебнул из стакана:

— Ох, горько…

— Горько! — взревел на другом краю стола Федор Махин.

— Горько! — раздалось еще несколько русских голосов.

— Вставай, — потянул я невесту, — да се полюбимо.

— Зачем?

— Русская традиция.

Пока мы целовались, кума потеребила кума:

— А мы когда?

— После победы, — серьезно ответил братец. — Мы же все решили.

Живка только вздохнула. Ох, чую, теперь она его уломает, как пить дать уломает.

Праздник разгорался, кое-кто из гостей начал постреливать в воздух. На звуки немедля явились комендантские патрули, им налили во фляжки и выдали по куску жареного мяса.

— Добрый вечер честному дому, — раздалось за спиной. — Чтобы пир в добрый час!

Милован!

Снизошел, черт кучерявый, бросил свои наиважнейшие дела, пришел-таки поздравить!

А то примерил мундир товарища Тито, засел на Монбланах власти, забронзовел и будто не было трех лет плечом к плечу.

Но рано я радовался — после первой стопки и обязательных поздравлений Милован сел мне на ухо со своими проблемами и восторгами. Какой замечательный товарищ Сталин, как он все знает и понимает, как обещал в ближайшее время признать Национальный комитет освобождения в качестве единственного законного правительства, как он шутил, как смеялся шуткам Джиласа, как распорядился выделить кредит в десять миллионов долларов для НОАЮ, как расспрашивал о положении в Югославии и делал меткие замечания…

Обычно в качестве ролевой модели выступает отец, а вот у товарища Джиласа, очевидно — Отец народов. И как бы это не привело к худшим последствиям, чем при Тито.

— Мы обязательно построим социализм в Югославии! — глядя вдоль стола невидящими глазами, выдал Джилас.

— А если люди не захотят? — осторожненько спросил я.

— Что? — выпал из политического транса Милован. — Как это не захотят? Заставим!

Эх, те же самые иллюзии. Как там, «железной рукой загоним человечество к счастью»? А ведь прямо сейчас неглупые люди по другую сторону