Соня кинулась одеваться, схватила сумку с вещами, рюкзак и сбежала по лестнице на улицу. Полезла в карман за платком, чтоб слёзы утереть, и нащупала всё ту же Даниловскую связку ключей. Заколдованную какую-то. Как бы ни хотелось от них избавиться, они всё время возвращались к ней. Дорогие мои читатели, ищите меня на другом сайте. Я вижу все ваши комментарии и очень благодарна за них, но ответить не могу, так как меня лишили такой функции.

Часть 16

Соня села на лавочку у подъезда. Крутила в руках ключи от Даниловской квартиры и рыдала от бессилия. Как же так? Как могло случиться, что всего за каких-то десять дней её Саша принял такое судьбоносное для себя, да по сути и для неё, решение? Как он мог! Где нашёл её? Соня отдала ему пять лет своей жизни, на всё готова была, но так и не услышала о том, чтобы узаконить отношения. Наоборот, Данилов, стоило ей завести об этом разговор, сразу давал понять, что ему это не нужно. А тут каких-то несколько дней — и он женат…

И как теперь быть? Что со всем этим делать? Соня раскачивалась, сидя на лавочке, выла, не утирая слёз, и проклинала Данилова, грозя ему различными карами. Она бы ещё долго вот так сидела, но в окно выглянула соседка с первого этажа и попросила её уйти.

Соня не стала спорить — сил совершенно не было. Встала, взяла свою поклажу и вышла на улицу к дороге. Там она вызвала такси и отправилась домой к Кириллу.

От встречи со всё ещё законным мужем ничего хорошего ожидать не приходилось, но Соня думала не об этом. Она мыслями снова и снова возвращалась к Данилову и никак не могла вычислить ту счастливицу, которой он предложил руку и сердце. Да у него практически не было времени на роман! Факт, что он мог жениться на матери вдруг объявившейся взрослой дочери, Соня отметала как несостоятельный. Это же глупость какая — связать свою жизнь со старухой. Он же нормальный видный мужик, нет, он не мог, он выбрал бы молодую, то есть её — Соню. Да и откуда у него взялась дочь? Она знала только о существовании сына. Даже фото его видела однажды. Данилов не хотел рассказывать о себе, она от Кристины о нём больше знала, чем от него самого. Только от этого не легче. И что ей теперь делать, брошенной и беременной одновременно?

Вот такой расстроенной и заплаканной она предстала перед Кириллом.

Он лишь ухмыльнулся, забрал вещи и помог снять пальто.

— Проходи, — произнёс вместо приветствия, — руки мой и к столу. Изысков нет, но жареной картошкой с тобой поделюсь.

Соня собиралась сказать, что ела, и картошка с луком, обильно сдобренная маслом будет лишней, но запахи, доносившиеся из кухни, разожгли аппетит, а горе- то заедать надо, и она послушно отправилась в ванную мыть руки.

Вернулась к накрытому столу и с удовольствием принялась за еду.

— Сонь, у тебя с беременностью всё в порядке? — неожиданно спросил Кирилл.

— Да, угрозы прерывания практически нет. Почему спросил?

— Глаза у тебя на мокром месте, вот и поинтересовался. Данилову-то сообщила, что его ребёнка носишь?

В ответ Соня всхлипнула и, уронив голову на руки, снова залилась слезами. Кирилл лишь тяжело вздохнул.

— Что, герой-любовник послал тебя куда подальше?

— Хуже, много хуже, — отвечала Соня не поднимая головы. — Он женился! Представляешь? Взял и женился на какой-то тётке, которая якобы от него дочь родила. Может быть, конечно, и не на ней. Но думаю, что на ней. Вот эта самая дочь за ним приехала, и он рванул в неизвестном направлении. Я просто не успела… Ведь если бы я сказала ему, он бы никогда, правда?..

Она подняла на Кирилла полные слёз и грусти глаза, а он встал из-за стола и пошёл ставить чайник.

— Соня, ты не допускаешь мысли, что твой Данилов просто никогда тебя не любил? Да ты сама придумала свою любовь к нему и рыдаешь от этого последние пять лет. — Кирилл поставил перед ней кружку с чаем и пододвинул вазочку с конфетами. — Тебе шоколад-то можно?

— Можно, мне пока всё можно. — Она взяла сразу три конфеты, развернула обёртки и одну за другой положила конфеты в рот. Говорить некоторое время из-за этого Соня не могла.

— Ладно, успокаивайся, приходи в себя, потом поговорим.

— О чём? — искренне не понимая, какие вопросы к ней могут быть у Кирилла, спросила Соня. — Думаешь, мне ему всё–таки позвонить надо?

Она поднесла к губам чашку с чаем, чтобы запить шоколад, и с надеждой посмотрела на Кирилла, ожидая получить от него разрешение позвонить Данилову.

— Зачем тебе ему звонить? Забудь о нём, Соня. Просто забудь. Лучше ответь мне на такой вопрос: ты всё ещё хочешь этого ребёнка?

Соня растерялась, пожала плечами и замолчала. Она размышляла несколько долгих минут, взвешивая все «за» и «против», а потом решила проговорить свои мысли вслух.

— Я слишком многое прошла и вытерпела, чтобы забеременеть. Тебе этого не понять.

— Соня, чтобы рожать — нужно думать не о себе, а о нём, — Кирилл пальцем показал на её живот. — Да, ты многое вынесла, но представь, сколько придётся потратить сил, чтобы вынянчить и вырастить человека. Это же не год и не два, это жизнь, твоя жизнь, подчинённая прихотям и желания того маленького существа, которое сейчас живёт у тебя в животе и уже ограничивает твою свободу. Ты готова к этому? Одна, без Данилова?

Кирилл встал и начал убирать посуду со стола, потом включил воду и принялся за мытьё тарелок. Соня же всё сидела не шевелясь, смотрела на его спину, обтянутую футболкой, крепкие руки, и думала о том, что когда-то жизни своей не представляла без него, а теперь обсуждает с мужем своего любовника. Как так произошло? Она не смогла ответить на этот вопрос честно, обвинив, как всегда, Кирилла. Ведь если бы он тогда настоял, чтобы Соня сохранила ребёнка, сейчас они бы, наверно, были счастливы.

— Знаешь, Кир, я буду рожать, — произнесла она, — потому что я просто обязана подумать, как мне жить дальше. А ребёнок — родной человек, который не предаст и на которого можно рассчитывать в