Марух задержал дыхание, надеясь унять бешеный стук сердца. Он нажал на шесть кнопок в случайной последовательности.

Дверь скользнула в сторону на давно не смазанных направляющих, заскрипев так яростно, что шум разбудил бы и мертвеца. Из-за двери в распахнутые глаза Маруха ударил свет.

— Э-э, привет, — сказал женский голос.

— Назад, — предостерегающе произнес Септимус.

Оба пистолета в его руках были нацелены в голову сбежавшего пленника.

— Еще на шаг. Вот так.

Октавия закатила глаза.

— Он безоружен.

Септимус и не подумал опустить пистолеты.

— Посвети внутрь. Сколько из них освободилось?

Октавия подчинилась, луч фонарика выхватил из темноты мрачную сцену.

— Только он один.

— Форфаллиан дал сур шисис лалил на ша дарил.

Слов Септимуса девушка не поняла, но по выражению лица догадалась, что он выругался.

— Нам надо быть осторожными. Смотри внимательно.

Октавия кинула на него быстрый взгляд. «Смотри внимательно»? Как будто она нуждалась в дополнительном предупреждении. Идиот.

— Конечно! — фыркнула она. — Тут просто уйма свирепых врагов.

— Я защищаю госпожу.

Служитель, неизменно следующий за ней по пятам, держал в замотанных бинтами руках грубый обрез. Его зашитые нитками глаза уставились на беглого раба. Девушка с трудом сдержалась, чтобы не отвесить обоим своим непрошеным защитникам пинка.

— Он не вооружен, — повторила Октавия, указав на Маруха. — Он… Сил ваша… э-э… Сил ваша нурэй.

Служитель захихикал. Октавия смерила его мрачным взглядом.

— Это означает: «у него нет рук», — пояснил Септимус.

Он все еще не опустил пистолеты.

— Ты. Раб. Как ты освободился?

Когда зрение приспособилось к свету, Марух обнаружил, что перед ним стоят три человека. Глаза первого, маленького горбуна в мешковатом плаще из дерюги, были зашиты нитками. Рядом с ним стояла высокая девушка с темными волосами и очень бледной кожей — таких белокожих женщин он еще никогда не видел. А рядом с девушкой торчал потрепанного вида молодчик с бионическими протезами на виске и скуле и двумя пистолетами, направленными прямо в лицо Маруху.

— Разогнул кандалы, — признался беглец. — Послушайте… Где мы? Что вы с нами собираетесь делать?

— Меня зовут Септимус.

Парень все еще целился в лицо Маруху.

— Я служу легиону Астартес на борту этого корабля. — Его голос разнесся по темному трюму. Ни один из пленников не решился заговорить. — Я здесь, чтобы узнать, какими профессиями владеет каждый из вас, и определить вашу ценность для Восьмого легиона.

Марух сглотнул.

— Восьмого легиона не существует. Я достаточно знаком с мифологией.

Септимус не смог побороть улыбку.

— Поговори еще в таком духе, и тебя быстро убьют. В чем состояли твои обязанности на Ганге?

Пистолеты опустились, а следом опустились и поднятые руки Маруха. Он внезапно и болезненно осознал, что нуждается в душе, как никогда прежде.

— В основном я работал на производстве.

— На заводе по очистке руды?

— На стройке. У ленты конвейера. На сборочной линии.

— И с машинами?

— Иногда. Когда они ломались и нуждались в хорошем пинке.

Септимус заколебался.

— Тяжелая работа.

— Это ты мне говоришь? — В груди рабочего, совсем некстати, вспыхнула странная гордость. — Уж мне ли не знать, какая это была адская работенка — ведь надрывался на ней я.

Септимус вложил пистолеты в кобуры.

— Когда я закончу здесь, пойдешь со мной.

— Да?

— Да. — Септимус деликатно кашлянул. — И тебе надо помыться.

Оружейник вошел в отсек. Остальные последовали за ним. Служитель Октавии продолжал крепко сжимать обрез. Навигатор неловко улыбнулась незадачливому беглецу.

— Не пытайся смыться, — предупредила она. — Или он тебя пристрелит. Мы сейчас быстро закончим.

Септимус опрашивал пленников, одного за другим, и заносил их ответы в инфопланшет. Это был уже третий трюм, куда они спустились. Пока что ни один из рабов не попытался напасть.

— Их одурманили калмой? — шепотом спросила девушка в какой-то момент.

— Чем?

— Успокоительным наркотиком. Мы иногда использовали его на Терре.

В ответ на недоуменный взгляд Септимуса Октавия нетерпеливо вздохнула.

— Забудь. Ты что-то добавляешь им в воду? Почему они ничего не делают? Почему не нападают на нас?

— Потому что предлагаемое мной не отличается от того, чем они занимались раньше. — Поколебавшись, он обернулся к ней. — Насколько я помню, ты тоже не пыталась драться со мной.

Девушка наградила его тем, что сошло бы за кокетливую улыбку — исходи она от благородной наследницы аристократического терранского дома во всем блеске нарядов и фамильных драгоценностей. Здесь и сейчас улыбка гораздо больше смахивала на зазывный оскал портовой шлюхи.

— Ну, — протянула она, накручивая на палец выбившиеся из хвоста пряди, — ты обращался со мной куда лучше, чем с этими людьми.

— Конечно лучше.

Септимус направился к выходу. Девушка шла рядом, а следом тащились Марух и служитель. Остальным приказали оставаться здесь и ждать, пока за ними не придут другие члены команды, чтобы развести их по разным палубам. Там рабы смогут помыться и приступить к своим новым обязанностям.

— Так почему же ты лучше обращался со мной? — спросила Октавия.

— Потому что ты застала меня врасплох. Я знал, что ты навигатор, но раньше не видел ни одного навигатора. — Его живой глаз блеснул в свете фонарика. — Я не ожидал, что ты будешь красива.

Девушка порадовалась тому, что темнота скрывает ее улыбку. Когда он старался, то мог сказать совершенно пра…

— И потому что ты представляла большую ценность для легиона, — добавил он, — мне надо было обходиться с тобой аккуратно. Так приказал хозяин.

На сей раз темнота спрятала ее гневную гримасу. Идиот.

— Как тебя зовут? — спросила Октавия у Маруха.

— Марух.

Прежде чем ответить, она улыбнулась. Рабочий заподозрил, что ее папаша, должно быть, таял от таких улыбок.

— Не стоит привыкать к собственному имени, — сказала девушка. — У нашего господина и хозяина может быть иное мнение на этот счет.

— А как зовут тебя? — поинтересовался Марух.