Катя, вздохнув, снова пошла по дорожке. У развилки муж свернул к дому. Он шел не оборачиваясь. Злился на Катю.

Она портит ему отпуск.

Аслан уже стоял у крыльца магазина. Катя, подойдя к нему, молча достала Мишин телефон, показала фото Насти.

Аслан равнодушно посмотрел и отвернулся.

— Лику убили, — убирая телефон, вздохнула Катя. — Иван об этом не распространяется, но я знаю, что убили. Мне он об этом сказал.

Глаза у Аслана были красивые, с длинными ресницами. Странно, что она раньше этого не замечала.

Красивые глаза были непроницаемы.

— Я Лику бог знает с каких лет знаю. Знала. Мы ссорились, мирились… У нее впереди была целая жизнь, а кто-то ей эту жизнь прожить не дал. — У уха зажужжал комар, Катя хлопнула себя по уху. — Я хочу, чтобы мерзавец, который это сделал, сидел в тюрьме. Помоги мне.

— Ты думаешь, мерзавцы, которые совершают преступления, все сидят в тюрьмах? — Аслан улыбнулся. Глаза у него перестали быть безучастными, они сделались насмешливыми.

Зубы у него были белые и ровные. Можно позировать для рекламы зубной пасты.

— Нет, я так не думаю, — признала Катя.

— Они редко сидят в тюрьмах, — Аслан перестал улыбаться. — Лика попросила меня забрать ее в десять. Я подъехал, она через пять минут вышла. Поехали в Москву. Стояли около художественного училища. Я тогда не знал, что это училище, потом по поисковику посмотрел. Вышел ее муж…

— Тихон, — подсказала Катя.

— Его возле училища девушка ждала. Долго, минут двадцать. Ходила туда-сюда по тротуару.

— Эта девушка? — Катя потрясла телефоном.

— Эта. На ней плащ был длинный. Дождик моросил, но она капюшон не поднимала. Ликин муж вышел, сел с девушкой в машину. Я хотел поехать следом, но Лика сказала, чтобы ехали домой. Она очень бледная была, я боялся, в обморок упадет.

Аслан замолчал.

— А потом? — поторопила Катя.

— На следующий день она меня нашла и расплатилась. В тот день забыла.

Из магазина вышла пожилая женщина. Аслан и Катя вежливо поздоровались.

Когда Катя от женщины перевела взгляд на Аслана, глаза у него снова были безучастные.

— Больше я ничего не знаю, — не глядя на Катю, сказал он и зашагал к выходу из поселка.

— Спасибо, — поблагодарила она.

Скорее всего, Аслан этого уже не слышал. Он шел быстро.

* * *

Обычно работа помогала привести мысли в порядок. Тихон посмотрел на холст, на кисти. Трогать их не стал, сел на плетеный стул. Тот был шаткий, ему нередко казалось, что он способен раздавить его своим весом. Впрочем, он редко садился на этот стул, на нем любила сидеть Лика, наблюдая за его работой. Раньше любила. Потом почувствовала, что работать ему нравится в одиночестве, и перестала надоедать своим присутствием.

Почему он считал ее капризной?.. Она была чуткой и умной.

Она не могла не понимать, что он совсем ею не интересуется, а он не успел сказать ей, как сильно она ему нужна.

Тихон зажмурил глаза, чтобы слезы не потекли снова. Когда открыл, заметил Михаила. Сосед быстро шел к дому.

Неожиданно он вспомнил, как весной, работая на веранде, видел, как Лика, стоя у забора, разговаривает с Михаилом.

День тогда был теплый, солнечный, но земля под ногами еще не просохла, и Лика стояла в резиновых сапогах.

Листьев на кустах еще не было, зеленела только трава.

Слов Тихону слышно не было, но показалось, что жена с чем-то пристает к соседу, а Михаилу хочется поскорее от нее отвязаться.

Тихон вскочил с шаткого стульчика и, подойдя к окну веранды, закричал:

— Миш! Миша!

Михаил обернулся, нехотя пошел к забору, к тому самому месту, где весной стоял с Ликой. Впрочем, в других местах стоять у забора возможности не было, к штакетнику с обеих сторон примыкали кусты.

Тихон быстро сбежал со второго этажа.

— Миш, вспомни. Ты в апреле разговаривал с Ликой на этом месте. Не помнишь, о чем она тебя спрашивала? Вы с ней долго стояли.

Тот разговор длился минут двадцать, не меньше. Тихона тогда это удивило, обычно Михаил болтливостью не отличался. Лика могла подолгу беседовать с Катей, а с Михаилом обычно только здоровалась и перекидывалась ничего не значащими словами.

Еще Тихона тогда удивило, что лицо у жены, когда она отходила от забора, было угрюмое. Собственно, поэтому он тот случай и помнил. Обычно вид у Лики был беззаботный, пустой.

— Помню, — подумав, нахмурился Михаил. — Она про одну бабу спрашивала. Тетка меня у магазина остановила. Я с ней работал когда-то.

— Где работал? — не понял Тихон.

— Я в городе на станции «Скорой помощи» работал, пока Катю не встретил.

Городом местные называли ближайший районный центр.

— Эта женщина тоже на станции работала. Медсестрой. Я не помню ни как ее зовут, ни как фамилия. Я ничего про нее и не знал никогда, я вместе с ней ни разу в одной бригаде не был. Я бы ее даже не узнал, если бы она со мной не заговорила. А Лика пыталась что-то про эту бабу у меня выяснить.

— Что за баба? — перебил Тихон. — Из нашего поселка?

— Черт ее знает. В тот раз она в нашем магазине была, еще пару раз до этого я ее видел.

— Как выглядит?

Михаил пожал плечами.

— Лет сорок пять — пятьдесят. Обычная, как все. Тихон, если бы тот разговор мог навеять какие-то… — Михаил помялся, — идеи, я бы тебе сам все рассказал.

— Если еще встретишь ту женщину…

— Если встречу, постараюсь не упустить. Тихон, я все понимаю.

Ничего он не понимал. Тихон сам себя начал понимать только сейчас.

Снова подниматься наверх желания не было, хотелось чая, крепкого, горячего, но внизу возилась Александра, и Тихон снова уселся у мольберта.

Лика интересовалась женщиной сорока пяти — пятидесяти лет…

Перед Новым годом тесть, виновато улыбаясь, сообщил:

— На праздниках я хочу познакомить вас с одной дамой…

Это было недели за две до Нового года.

Это было, когда они в последний раз приехали к живому тестю.

Предложение отца Лике решительно не понравилось.

— Новый год — семейный праздник, — нервно напомнила она и засмеялась.

— Вот именно, — кивнул тесть.

Тихону тогда не было дела ни до жены, ни до тестя. Ему хотелось встретить Новый год с Настей, он знал, что той без него будет одиноко, и мучился оттого, что не решался ничего изменить.

— Тихон, я ухожу! — крикнула снизу Александра.

— До свидания! — крикнул Тихон. — Спасибо.

Обедать он не стал. Заварил крепкий чай, но сделал только пару глотков. Ему больше не