кормить огромную армию. Уже в 1916 г. в армию поступало до 45–50 % товарного хлеба, что не могло не сказаться на потреблении хлеба гражданским населением. Сельское хозяйство одновременно лишилось огромного количества реквизированных в армию лошадей, а также крупного рогатого скота, при этом всю тяжесть реквизиций испытали на себе прежде всего середняцкие и бедняцкие хозяйства, что способствовало распространению в деревне антивоенных и антиправительственных настроений. Со второго года войны русская деревня была вынуждена в буквальном смысле выживать, задавленная военными поборами, недополучая сельскохозяйственные машины и орудия, а также минеральные удобрения, поступавшие до войны главным образом из-за рубежа.

Проблема заключалась также в неблагоприятных внутренних процессах, развивавшихся в деревне, прежде всего ее классовом расслоении и пролетаризации основной части деревенского населения. За время войны резко возросло количество хозяйств, не имевших посевов (в силу возросших трудностей по обработке земли) или вынужденных продавать ее за бесценок. Хлеб постепенно сосредотачивался у помещиков и кулаков, стремившихся ради взвинчивания спекулятивных цен до последнего придерживать его. Деревня, кроме того, не была заинтересована в продаже своих продуктов ввиду недостатка промтоваров. В спекулятивных операциях были заинтересованы также банки, стремившиеся таким образом компенсировать обесценивание бумажных денег, вследствие острого расстройства финансово-кредитной системы страны. Меры, принимавшиеся царским правительством для налаживания продовольственного снабжения, включая введение фиксированных цен на товары первой необходимости, оказались малоэффективными, поскольку сельхозпродукция сразу же устремлялась в районы с более высоким ценообразованием.

В создавшихся условиях властям ничего не оставалось, как уже в 1915 г. ввести карточную систему для наиболее важных продовольственных товаров (в частности, сахар, позже – хлеб и мясо) в отдельных областях, которая к середине 1916 г. была распространена на всю страну. Грозные признаки продовольственного кризиса достигли особой остроты осенью 1916 г.[74] Парадоксальным в этой ситуации являлось то, что Россия, единственная из воевавших стран, переживала продовольственный кризис при наличии избытков хлеба внутри страны, прежде всего в восточных районах страны. Однако кризис транспортной системы не позволял своевременно доставлять хлеб в крупные города. В этой ситуации не помогла и крайняя мера – введение продразверстки хлеба по твердой цене в декабре 1916 г. Перебои с работой железнодорожного транспорта к этому времени приняли устойчивый характер не только из-за нехватки подвижного состава, но и из-за нарастающего топливного кризиса. В этой ситуации взрыв массового недовольства оставался лишь вопросом времени, свидетельством чему стали февральские события 1917 г., завершившиеся скоротечной буржуазно-демократической революцией.

Однако положение в этой области не изменилось принципиально и после прихода к власти Временного правительства, которое было вынуждено продолжить политику продразверстки. Несмотря на заклинания о том, что на этот раз это делается ради революционных «идеалов», крестьяне упорно отказывались продавать свой хлеб по низкой цене. Репрессивное отношение теперь уже не царского, а «революционного» Временного правительства к попыткам захвата крестьянами помещичьих земель, затягивание с решением неотложных проблем русской деревни вело к быстрому революционизированию беднейшего крестьянства.

В глубоком расстройстве находилась и бюджетно-финансовая система страны. К концу 1916 г. военные расходы возросли примерно в шесть раз[75]. Дефицит бюджета составил колоссальную сумму в 41,4 млрд руб.[76] Россия в этом отношении не являлась исключением, бюджеты всех воюющих государств испытывали огромную нагрузку. Для покрытия колоссальных военных расходов воюющие государства были вынуждены прибегнуть к чрезвычайным мерам по изысканию новых источников дохода, вводя дополнительные налоги, выпуская внутренние и внешние займы, включая печатный станок, т. е. пытаясь получить дополнительные доходы от эмиссии бумажных денег. Огромное значение, однако, имел вопрос о соотношении различных видов финансирования, поскольку каждый из них по-разному отражался на положении основных социальных слоев в конкретной стране. Российские власти в этом вопросе полагались прежде всего на увеличение внешних и внутренних займов, а также масштабную бумажно-денежную эмиссию. Однако ставка российских правящих кругов на внутренние займы и выпуск бумажных денег как средства избежать чрезмерного налогового бремени и возможных социальных потрясений не оправдала себя. Выводя из-под налогового пресса состоятельные слои общества, она многократно увеличила тяготы и лишения трудового населения, тем самым способствуя быстрому вызреванию революционной ситуации. Робкие попытки царского правителя призвать крупных предпринимателей к «социальной» солидарности и на этом основании ограничить их сверхприбыли с помощью ужесточения налоговой политики не дали ощутимых результатов.

В целом обострение системного кризиса, приведшего к краху Российской империи, было вызвано в основном не дефицитом продовольствия, а неспособностью правящего класса организовать соответствующее снабжение, наладить работу транспорта, преодолеть расстройство денежного обращения, рост цен и разгул спекуляции, для чего требовалось обуздать зарвавшихся промышленников и фабрикантов. Ответ общества не заставил себя ждать.

На обломках Российской империи образовался ряд новых государств: Советская Россия, Финляндия и Польша, истощенные войной.

Не удалось избежать краха и Германской империи, несмотря на то что накануне войны она являлась мощной экономической державой. Берлин, уверенный в краткосрочном и победоносном характере войны, не планировал мобилизации гражданской промышленности, предполагая привлекать ее лишь для выполнения вспомогательных заказов. Не были заблаговременно предусмотрены и меры на случай ограничения и даже разрыва, в условиях войны, внешнеторговых связей с зарубежными рынками.

В условиях неожиданно затяжного характера войны Германии пришлось, как и другим воюющим державам, с начала 1915 г. приступить к мобилизации гражданской промышленности, которая осложнялась скудностью природных ресурсов страны, что предполагало переход к жесткому распределению сырья, продуктов и топлива.

Тем не менее благодаря организационно-управленческой и производственной дисциплине Берлину удалось в относительно короткие сроки существенно расширить военное производство. Однако впечатляющее увеличение объема выпуска военной продукции, по мере расширения масштаба войны и интенсивности военных действий, уже не могло удовлетворить потребности даже германской армии. Положение усугублялось блокадой германского побережья со стороны Англии, что самым негативным образом сказалось на поставках сырья.

Еще более тревожная ситуация сложилась в аграрном секторе. Германия и до войны примерно одну треть потребности в продуктах питания удовлетворяла за счет импорта. В годы войны из-за сокращения посевных площадей и снижения сбора урожая общий объем аграрной продукции уменьшился на треть[77]. Уже в январе 1915 г. власти были вынуждены ввести хлебные карточки сначала в Берлине (с июня – на территории всей страны). Однако дальнейшее ухудшение ситуации в продовольственной сфере потребовало новых жестких мер экономии. К осени 1916 г. экономические трудности в стране приобрели угрожающие размеры. Расчет на то, что ожесточенные военные действия в конечном счете обескровят противника и вынудят его закончить войну на выгодных для Германии условиях не оправдался. Напротив, на грани истощения оказалась сама Германия и ее союзники. В довершение ко всему страны Антанты стали активно применять на поле боя новые виды оружия (прежде всего танки), которыми Германия располагала в ограниченном количестве.

Зима 1916/1917 гг. вошла в