– Хотите, я пофлиртую с ней и тем самым отодвину вас в тень? Просто для виду. Моя нелюбовь к притворству родилась раньше, чем я научился его распознавать, но, возможно, это немного улучшит ее отношение к вам, – предложил Алекс.

К его удивлению, Персефона засияла такой искренней улыбкой, что Корисанда наверняка еще сильнее возненавидела свою молодую и обеспеченную родственницу, к тому же по праву рождения состоявшую в клане Сиборнов, а не вошла в него только недавно.

– Нет, спасибо. Это породит в ней бессмысленные надежды, а кроме того, бедный лорд Эмблеби будет чувствовать себя вдвойне отвергнутым. Ее лесть – бальзам для его разбитого сердца, – ответила Персефона, то есть на сей раз легкомысленно отнеслась к чужим сердечным делам.

Она поняла свой промах, только когда увидела в проницательных глазах графа некоторое неодобрение. Ее взгляд стал умоляющим.

– Несомненно, с моей стороны очень нескромно обсуждать личные дела людей. Буду вам очень благодарна, если вы забудете об этих моих словах, – тихо добавила она.

– Разумеется, на некоторое время забуду, хотя меня не удивляет, что он решил рискнуть своим состоянием, – ответил Алекс. Его понимающая улыбка ясно показывала: нет смысла притворяться. Понятно, добродушный пэр предлагал свою руку леди Сиборн, но, к своему несчастью, в итоге получил отказ.

– Моя мать слишком любила отца, чтобы выйти замуж за старинного друга, только бы не жить в одиночестве.

– Они могли бы помочь друг другу, – предположил граф и пожал плечами с таким видом, словно любовь к умершему супругу воспринималась им как понятие очень дискомфортное и столь же маловероятное.

– Я совершенно уверена, что сама мысль жить в таком равнодушном браке кажется ей куда хуже, чем просто оставаться добрыми друзьями. Представьте, каково будет этому бедняге все время чувствовать, что его сравнивают с умершим любимым супругом. Если бы матушка приняла его предложение, я бы очень ему посочувствовала. К счастью, у нее хватает здравого смысла не обрекать верного друга на безрадостную жизнь. Очень жаль, если они потеряют добрые отношения, но я считаю, так все равно лучше.

– Не сомневаюсь, они останутся хорошими друзьями, только нужно время для восстановления равновесия, – сказал граф и кивнул на Корисанду, которая внимала словам лорда Эмблеби с таким видом, словно это были божественные откровения.

Персефона нахмурилась при мысли, что Корисанда способна вцепиться своими острыми коготками в лорда Эмблеби, и подумала о необходимости ему помочь. Ведь здесь ему грозили намного большие страдания, чем мягкий отказ леди Сиборн.

– Думаю, леди Клэр сейчас не у дел. Ее собственные птенчики уже помолвлены и только и ждут, чтобы присоединиться к веселой толчее у алтаря, которая этим летом началась с венчания Джека и Джессики, – произнес граф. Его жесткий взгляд ясно говорил: он готов помогать даже в сватовстве, если это спасет кого-то от чрезмерно хваткой и самовлюбленной Корисанды Беддингтон.

– Обрати она свое сердце к лорду Эмблеби, мне кажется, они могли бы быть очень счастливы. Они оба добросердечны и принципиальны, когда это отвечает их собственным пожеланиям. Полагаю, вы правы, милорд. Они должны хорошо подойти друг другу, – вслух подумала Персефона и успела заметить, как при ее рассуждении о сближении пары в совсем ином смысле, нежели предполагала Корисанда, на лице графа мелькнуло выражение шока и ужаса.

– Слава небесам, что вы родились женщиной, мисс Сиборн, – насмешливо отозвался он.

Персефона не смогла удержаться от вопроса:

– Не понимаю, с чего вы взяли? Даже я совсем не уверена в правильности этого утверждения. Сейчас быть женщиной означает, что я должна бездельничать дома, пока вы, мужчины, будете заниматься решением всяких проблем. Почему же вы сегодня больше, чем всегда, радуетесь, что я связана по рукам и ногам и вынуждена подчиняться условностям?

– Я радуюсь этому каждый божий день, ибо вы представляли бы собой нешуточную опасность, если бы без всяких условностей бродили где заблагорассудится. Но в данном случае я благодарю Господа за то, что вы родились женщиной, поскольку мне кажется, вам было бы очень не по себе в гнездышке Сиборнов, родись вы мужчиной. Не могу представить вас радостно ведущей праздный образ жизни и позволившей Джеку взять бразды правления герцогством, в отличие от вполне довольного этим Маркуса. Вы или сбежали бы и пошли своим путем, как, подозреваю, и сделал Рич, или погрузились бы в печаль, окажись вся власть в руках первых наследников титула, к коим вы не относитесь.

– Какого же вы низкого обо мне мнения, милорд! Оставляю вас наслаждаться им, пока светские сплетницы не отвлеклись от шушуканья насчет следующей жертвы Корисанды и не обратили внимание на нас с вами.

– Разве вы не хотите узнать, что я раскопал в Лондоне?

– Конечно хочу. Но вы явно не склонны об этом поведать мне сейчас, а я не хочу давать повод местным кумушкам решить, будто я вешаюсь вам на шею.

– Давайте тогда встретимся в другом месте, где можно поговорить без помех, – предложил Алекс.

В его взгляде сквозило такое нетерпение, что Персефона отчетливо поняла: досадной помехой он считает светские условности и любопытные взгляды. Девушка вспомнила, сколько незваных гостей обнаружилось на якобы тайной встрече у озера в отдаленном уголке парка. Она пораскинула мозгами и нашла одно место, где им была бы гарантирована уединенность.

– Можно в королевских апартаментах. Вы знаете, где это?

Он серьезно кивнул, хотя Персефоне подумалось, что едва ли во всем обширном Эшбертоне найдется хоть один незнакомый ему сучок или камешек. Алекс Фортин постоянно собирал и просеивал сведения, словно так и не вышел из роли разведчика даже после возвращения из Индии.

– При королевской спальне есть небольшая комната без окон, там нас никто не услышит. В этом крыле жила только Джесс, но она уехала. Сейчас там никого нет, и никто не заметит, когда мы вошли туда и когда вышли. Я ведь не могу прийти в личные апартаменты Джека, поскольку всем известно, что их занимаете вы.

– Совсем недавно вас это не останавливало, – возразил он.

– Я была очень взволнована и забыла о вашем пребывании там, – быстро сказала Персефона.

Этими словами, кажется, девушка ранила гордость графа.

– В полночь, – одними губами произнесла она и быстро поспешила прочь, дабы изобразить размолвку и тем самым доставить Корисанде бесконечное удовольствие.

Алекс вынужден был соблюдать все светские условности, поэтому прилагал большие усилия, чтобы не смотреть пристально в глаза гостям леди Сиборн. Он знал: его поврежденный глаз отчего-то беспокоит людей намного больше, чем все остальные шрамы. Только с прекрасной мисс Сиборн он словно забывал, что не принадлежит к очарованным ею джентльменам, которые радостно восхищаются красотой и свободолюбивым нравом. Интересно, сколько мужчин позавидовали бы их свиданию, если бы о нем знали? Во время предстоящего свидания в полночь Персефона явно считала себя в безопасности, и Алекс не знал, радоваться этому или огорчаться.