Он замолчал. «Спорить могу, дожидается подробностей», – подумала Бернадетт. Никакого желания сообщать их у нее не было.

Наконец священник осторожно спросил:

– Какая-то болезнь?

– Несчастный случай. Один гад врезался в ее машину. Пьяный водитель грузовика.

– Значит, если вы видите глазами убийц…

Она ждала, пока он все обдумает и сам сделает выводы.

– Вы видели, как он убил ее, – произнес он.

Ответ свой она едва прошептала:

– Да.

– Ужасно. Видеть, как гибнет близкий человек…

– Да, – снова прошептала она, даже еще тише, и услышала, как там, под капюшоном, он глубоко вздохнул и на медленном выдохе заговорил о самом себе:

– Я одинок в этом мире. Семьи я лишился. Все, что у меня есть, – это Бог и вот это призвание.

Ей подумалось, сколько сил она тратит, чтобы заполнить пустоту личной жизни работой.

– Этого хватает? Хватает священничества?

– Должно хватать, – отрубил он. – А теперь позвольте мне спросить вас кое о чем, дочь моя.

– Спрашивайте, святой отец.

– Откуда у вас уверенность, что то, что вы видите, всегда истина?

У Бернадетт брови поползли на лоб, вопрос ее озадачил.

– Истина?

– А что, если эти видения не дар от Бога, но проделки Сатаны?

Бернадетт смутил такой подход к ее способностям. Порой она считала свое видение сомнительным, трудным из-за непоследовательности. Но никогда не думала о нем как о зле. От мысли о том, что ее используют, по всему телу будто мороз прошел.

– Нет-нет, – залопотала она, но это прозвучало неубедительно даже для ее собственных ушей. – Это никогда не вводило меня в такое сильное заблуждение. Конечно, в чем-то я по-честному ошибалась.

– Были ли эти ошибки честными? Мне на память приходят слова из «Исхода»: «Не распространяй слухов ложных. Не подавай руку нечестивому, дабы не свидетельствовать по злому умыслу. Не следуй за большинством в делах греховных; когда свидетельствуешь в тяжбе, не примыкай к большинству в извращении правосудия».[14]

– Я не извращала правосудие! – выпалила она в ответ.

– Вы не осуждали невиновных, позволяя тем самым настоящим демонам гулять на свободе? «Respice finem» – «Смотри, чем кончится, суди по конечному результату».

Все, за вечер она досыта наслушалась латыни и лекций! Бернадетт снова надела перчатки и скользнула по сиденью прочь, готовясь встать со скамьи.

– Спасибо, что выслушали меня, святой отец. Я подумаю над тем, что вы сказали.

– Если захотите снова поговорить, то я до конца недели буду здесь, – предложил священник. – Обычно я молюсь каждый вечер примерно в это же время.

Стоя в проходе, она посмотрела на него. Он уже преклонил колени, повернувшись лицом к алтарю, капюшон по-прежнему укрывал голову, а руки прятались в рукавах. Ее взяло любопытство.

– Только на этой неделе?

– Я приглашенное духовное лицо.

Ей припомнился служитель, который короткое время помогал в церкви ее прихода, когда она еще жила дома: тот носил похожее одеяние и у него были такие же большущие четки. Когда она узнала его побольше, он оказался чудесным поверенным ее тайн. В памяти всплыло название ордена.

– Францисканец?

Капюшон утвердительно качнулся:

– Да.

Бернадетт подумала о том, что ей необходимо сделать: разобрать вещи дома, разобрать вещи в кабинете, провести расследование. Понадобится несколько дней, прежде чем удастся выкроить вечерок.

– Возможно, я зайду в середине недели.

– В среду?

– Может быть.

– Превосходно, дочь моя. Буду ждать нашей встречи. – И он склонил голову.

– Оставляю вас вашим молитвам, святой отец. – Преклонив колени пред алтарем, она повернулась к выходу.

– Завтра воскресенье, – произнес монах, не поднимая головы. – В соборе в пять часов будет проводиться месса для тех, кто поздно встает. Краткая, приятная и по существу.

– Может быть.

– Опять «может быть». Вам нравится это выражение, не правда ли?

Бернадетт не ответила. Быстро прошла по проходу, вышла из церкви и, сбежав вниз по ступенькам, с облегчением отдалась освежающей прохладе дождя.

Крис Станнард сидела за столиком возле окна. Кроме нее, посетителей в такой час не было, и она могла выбрать, где сесть, по своему усмотрению. Крис видела, как он торопливо шел по тротуару под дождем. Анна дала описание точь-в-точь: его можно было принять за раздобревшего Кларка Гэйбла – ухоженные усики и все такое. Она надеялась, что Анна так же точно угадала и готовность этого человека помочь, его рвение добиться справедливости. Ей нужен был фанатик. Все, что угодно, чтобы дело было сделано.

Крис проводила его взглядом, пока он взбирался по ступенькам заведения (подделка под старинный железнодорожный вагон-ресторан) и вошел в дверь. Поначалу он ее не заметил и, склонив голову, пытался пригладить руками мокрые кудри. Он был в твидовом блейзере со свитером и джинсах. Кларк Гэйбл в роли университетского профессора. Подняв глаза, он заметил ее и направился к столику. Пока он шел, она успела рассмотреть мелкие морщинки вокруг его глаз, выдававшие возраст: ему уже далеко за тридцать, однако седина еще не тронула его черных волос. Красивый. Покажется ли она ему такой же привлекательной, каким он показался ей? Она подняла руки и поскребла подушечками пальцев по щекам. Косметики на ней минимум, зато кожа чистая, и духами, где надо, тронула. Каштановые волосы на несколько дюймов ниже плеч разделены прямым пробором. Похвальная внешность для женщины ее лет – она приблизительно его ровесница. Форма медсестры никак не красила ее, но тут уж ничего не поделаешь: на встречу она пришла прямо с работы.

Крис смотрела прямо перед собой, ожидая, когда он сделает первый шаг. Откашлявшись, он протянул ей руку:

– Крис? Миссис Станнард?

Она встала, вышла из-за столика и пожала его руку со словами:

– Извините, отвлеклась на минуту.

Мужчина был на голову выше ее, с такими широкими плечами, что, казалось, он занял всю ширину вагона-ресторана. Его громадность и близость вызывали неосознанный страх, и женщина на шаг отступила.

– Простите меня за опоздание. – Он сложил руки ладонями вместе перед собой. – Чем могу помочь?