Юрист Томас Кромвель и его государь и повелитель, король Генрих VIII, в 1532 году начали свое и в самом деле тесное сотрудничество.

По поводу «…сотрудничества…» Кромвеля и короля в английской исторической литературе велась и ведется и по сей день оживленная дискуссия – кто из них использовал кого? То есть на первый взгляд тут и спрашивать нечего – разумеется, всемогущий король Генрих VIII использовал своего одаренного, но худородного подданного в своих интересах, как использовал бы любой другой подходящий ему инструмент.

Король был и умен, и упрям, и бразды правления из своих рук больше выпускать был не намерен, «второй кардинал Уолси» был ему решительно ни к чему. Томас Кромвель делал то, что ему было велено, и то, что его государю было желательно, – и получал за это вознаграждение в виде власти, почета, богатства, престижа и прочих приятных вещей.

Король – воитель. Томас Кромвель служит ему так, как служил бы меч. Или, если считать, что король – целитель и «…врачует раны своей страны…» (или своего самолюбия – какая нам разница?), то он делает это острым ланцетом. То, что инструментом ему служит не отточенное стальное лезвие, а человек и что зовут этого человек Томас Кромвель, – это уже подробности…

Но есть и другая точка зрения, и сводится она к тому, что слепую ярость короля против папства Томас Кромвель – уже не в качестве подданного, а в качестве политика – совершенно сознательно использовал для целей, важных ему самому.

И что для него, «…исчадия Ада и ученика Сатаны…», важнее и богатства, и почета, и власти было разрушение Церкви. Эта точка зрения имела много сторонников – и в Англии, и на континенте Европы.

В том самом 1532 году, о котором мы сейчас ведем повествование, в Италии вышла наконец в печатном виде книга Никколо Макиавелли «Государь». Автор ее к этому времени уже пять лет как умер, но написал он ее еще в 1513 году, и в рукописных копиях она ходила по рукам настолько широко, что читали ее уже не только во Флоренции или в Риме, но и в Германии, и в Испании, и в Нидерландах. Так вот, о папстве Макиавелли мнение имел довольно низкое и считал его несчастьем для Италии:

«…дурные примеры папской курии лишили нашу страну всякого благочестия и всякой религии, что повлекло за собой бесчисленные неудобства и бесконечные беспорядки, ибо там, где существует религия, предполагается всякое благо, там же, где ее нет, надо ждать обратного. Так вот, мы, итальянцы, обязаны Церкви и священникам прежде всего тем, что остались без религии и погрязли во зле…»

А то, что «…грехи Церкви вопиют к Небесам…», говорили очень многие. Понтификат папы Александра VI Борджиа с его сыном Чезаре и с его дочерью Лукрецией был источником бесконечных скандалов и обвинений папы в чудовищном разврате, включавшем даже инцест. К Церкви было множество претензий, касающихся церковных налогов, продажности высшего духовенства и неподсудности клира общему суду, – и упреки шли буквально со всех сторон.

Даже самые вроде бы благонамеренные лица, вроде Эразма Роттердамского, говорили, хотя вроде бы и в шутку, следующее:

«…А верховные первосвященники, которые заступают место самого Христа?

Если бы они попробовали подражать его жизни, а именно бедности, трудам, учительству, крестной смерти, презрению к жизни, если бы задумались над значением своих титулов – «папы», иначе говоря, отца и «святейшества», – чья участь в целом свете оказалась бы печальнее? Кто стал бы добиваться этого места любой ценою или, однажды добившись, решился бы отстаивать его посредством меча, яда и всяческого насилия? Сколь многих выгод лишился бы папский престол, если б на него хоть раз вступила Мудрость?..»

Цитата, приведенная выше, взята из книги Эразма «Похвала Глупости», и говорится все это самой Глупостью – в общем, типичая карнавальная речь шута, – но книга посвящена Томасу Мору, лорду-канцлеру короля Генриха VIII, так что эта шутка как бы не совсем и шутка.

Мартин Лютер в Германии и вовсе отверждал, что «…христианин должен следовать Евангелию и голосу собственной совести…», а вовсе не указаниям из Рима, – и его проповедь нашла широчайший отклик. Проблема была еще и в том, что Папа Римский был не только духовным главой христианства, но и светским государем, правившим Папской областью. В этом качестве он вступал и в союзы с прочими государями, и в войны с ними, и в 1527 году войска императора Карла Пятого, верного сына Церкви, в ходе войны разграбили Рим так, как не снилось и визиготам.

Споры о том, кто главнее – папа или император, – шли столетиями и закончились своего рода компромиссом: дела мирские передавались в управление главным образом империи, дела духовные – папству. Так что конфликт между Карлом Пятым и папой Климентом Седьмым, закончившийся в 1527 году разгромом Рима, был своего рода недоразумением, и спор у них шел именно о делах земных. В вопросы церковной доктрины император не входил и входить и не думал – такого рода вопросы в юрисдикцию светского государя не входили.

Но вот Томас Кромвель – в той мере, в какой это имело отношение к английской Короне, – держался совершенно другого мнения.

В Европе времен конца «кватроченто» – как называли в Италии XV век, с 1400-го по 1499-й – имелось две системы, претендовавшие на универсальность, – папство и империя. Империя, собственно, носила название Священной Римской империи германской нации и покрывала собой Германию и большую часть Италии. Были, конечно, и другие агрегаты мощи, но они на универсальность никогда не посягали. Скажем, король Франции удерживал владения герцогов Бургундии, Нормандии, Бретани. В Испании сложилось обьединенное государство, состоящее из унии четырех отдельных королевств: Кастилии, Арагона, Леона и Наварры. Так что и Франция, и Испания в систему светской империи не входили – но в духовных вопросах подчинялись главе универсальной единой Церкви, Папе Римскому.

Но в Англии стараниями Томаса Кромвеля был принят так называемый Акт об ограничении апелляций (Parlament Act Restraining Appeals), преамбула к которому в приблизительном переводе, опускающем формулы и образные речения, гласила следующее:

«…поскольку из разнообразных старинных и подлинных грамот и хроник проистекает, что это названное королевство, Англия, всегда было Империей и управлялось единой Главой Государства, Королем, обладавшим достоинством носителя Имперской Короны, то ему подобает оказывать почтение и повиновение в мере, следующей сразу после Господа…»

Теоретическую подготовку этого заявления обеспечил Томас Кранмер, тот самый тихий интеллектуал из Кембриджа, который предложил перенести борьбу за развод из папского суда в университеты. Он и вправду нашел несколько старинных работ, посвященных приоритету светской власти над духовной, – и с множеством натяжек их приспособили к делу. Было заявлено, что власть английских королей, будучи имперской по сути, подобна власти Константина Великого и распространялась и на Церковь и что так было издавна – но впоследствии развратившаяся церковная иерархия узурпировала права имперской власти. Так что ничего нового, собственно, не предлагается – надо только вернуть дела Церкви к их прежней первозданной чистоте.