удивительным образом сочетались с окном, открывавшим совершенный обзор Испанской лестницы.

Однако самой удивительной деталью было не это: на диване сидела маленькая, очень старая на вид собачка. Миа и не предполагала, что Данте может иметь питомца. Глаза собаки были белесыми, и, возможно, она ничего не видела, но хвостик ее завилял при приближении Данте. Тот потрепал питомца за уши, продолжая говорить с Сарой. На миг она обратилась к Миа:

– Какой вы ввели код для сейфа?

– Один, два, три, четыре, – промямлила она, краснея и стараясь не замечать взгляд, которым обменялись Данте и Сара.

– Нам пора, – произнес Данте.

– Мы возьмем его с собой? – спросила Миа, показывая на собачку.

– Нет. Альфонсо только и делает, что лежит на моем диване, – ненавидит, когда его перемещают. Тебе что‑нибудь нужно?

– Кофе, – мгновенно ответила Миа. В голову ей пока не пришло ничего другого – она решила не упоминать отсутствие одежды, ведь магазины были еще закрыты.

– Я заеду за завтраком в кафе.

Выезжая из Рима, они позавтракали прямо в машине.

– Мы точно беглецы, – заметила Миа.

– Есть немного, – согласился Данте. – И вскоре наше местоположение будет раскрыто, но, по крайней мере, когда молва разойдется, ты не будешь у всех на глазах в аэропорту Хитроу.

Тут ему позвонили – и это оказалась Сара.

– Твои серьги у меня, – произнес Данте, обращаясь к спутнице.

– Спасибо.

– Подумать только, один, два, три, четыре, – усмехнулся он. – Сверхсложный пароль.

– Я вчера была не в состоянии здраво мыслить, – принялась оправдываться Миа. – Обычно я более осмотрительна.

Несмотря на напряжение, все еще витающее между ними, внезапно она призналась себе, что вполне довольна сложившейся ситуацией и в это воскресное утро ей не найти места лучше, чем рядом с Данте в машине, едущей по Риму. К тому же больше не нужно скрывать беременность.

– Не думала, что у тебя есть собака…

– Я и сам не представлял, что она у меня появится, – ответил Данте. Подумав немного, он добавил: – Не говоря уже о ребенке.

– Сколько ему лет?

– В пересчете на собачий возраст больше сотни. Он принадлежал соседке снизу, но ее забрали в больницу, и Сара предложила его накормить.

На миг сердце Миа резко стукнуло в груди – перед взором ее предстала картина: Сара и Данте лежат в постели, обнаженные, наслаждаясь друг другом весь день, и лишь звук сирены заставляет их вылезти из постели.

Данте искоса посмотрел на Миа, и от него не ускользнула ни ее бледность, ни сжатые губы, поняв причину ее недовольства, он внезапно улыбнулся.

– И вот когда старая леди умерла, Сара решила взять пса себе, но оказалось, что у ее мужа аллергия на собак.

Мельком взглянув на Миа, Данте отметил, что настроение ее заметно улучшилось, – и снова улыбнулся.

– Я предложил отвезти его в приют, чтобы найти новых хозяев, но Сара сказала, что он слишком стар, слеп и страдает артритом – скорее всего, его усыпят. Я подумал, что такой исход был бы для него лучшим выходом…

– Данте!

– Ну да, ты права: мне следовало послушаться своих инстинктов. Потому что вышло так, что отныне он живет на моем диване.

Миа взглянула на него – и ее охватило странное чувство удовлетворения и облегчения. Она даже осмелилась задать вопрос:

– Ты злишься на меня из‑за того, что я не сказала тебе вчера перед тем, как…

– Нет, – ответил Данте. – Я зол оттого, что ты не сказала, когда я спрашивал, – и даже не подумала за эти несколько недель поднять трубку телефона…

– Конечно, я об этом думала!

– Но молчала, и, даже когда я спросил открыто, не случилось ли чего, ты мне ответила, что все отлично. Дважды.

– Сначала я и сама не знала, – возразила Миа. – У меня не было токсикоза, да и ничто не натолкнуло на мысль о беременности – пока ты не позвонил.

– А во второй раз?

– Я только начала привыкать к новому состоянию, – призналась она. – И впервые за две недели я не плакала перед сном и решилась оставить ребенка.

– По телефону твой голос звучал совершенно нормально, – отметил Данте, вспоминая ее резковатый и деловой тон, в жизни бы не подумал, что Миа плачет по ночам. – Нет, я не сержусь, что ты не сказала мне вчера.

– Правда? Я переживала, но, когда ты надел… – Миа тактично умолкла, не в силах произнести слово «презерватив».

– Никогда не останавливай секс, – произнес Данте, взглянув на Миа и отмечая, что она покраснела. – Если мы когда‑нибудь будем заниматься сексом и ты поймешь, что вот‑вот настанет конец света, не останавливай меня.

Девушка хихикнула.

– Ты была у врача? – спросил Данте.

– Да. – Миа посмотрела на него. – Я собираюсь оставить ребенка, хочешь ты этого или нет.

– Ну что ж, это хотя бы один пункт, по которому мы нашли согласие. – Данте мельком взглянул на Миа и тут же отвел глаза.

– Хочешь верь, хочешь нет, но я этого не планировала, Данте.

– Возможно, и так – поначалу, – ответил он, но решил говорить начистоту. – Но думаю, я все же был твоим запасным вариантом. Уверен, что ты, выйдя замуж за отца, хотела родить ребенка, чтобы получить гарантию на благосостояние, но отец был болен и не мог… – Данте умолк и вздохнул.

– Интересно. А что же тогда, полагаешь, было моим первоочередным планом? – заинтригованная, спросила Миа.

– Оспорить завещание.

– Но я этого не сделала.

– Конечно, зачем, если ты беременна от меня.

Миа горько усмехнулась.

– Откуда в тебе столько недоверия к людям?

– Все вокруг лгут, – пожал плечами Данте. – Моя прекрасная семья – средоточие лжи.

Миа не стала возражать, зная, что он был прав – по крайней мере, в этом пункте.

– Думаю, мать долго крутила интрижку на стороне, – продолжал тем временем Данте, и Миа слушала, ожидая, когда он доберется до главного в своем повествовании.

Машина петляла по изгибам дороги. Миа произнесла:

– Данте, пожалуйста, помедленнее.

Взглянув на спидометр, Данте убедился, что не превышает скорость, однако при одном взгляде на бледное лицо Миа нажал на тормоз, но не перестал говорить.

– Возможно, мой отец просто решил взять реванш. – Он сердито вздохнул. – И вот тут на горизонте возникла ты. Правда, с ребенком ты просчиталась, и получить доступ к его богатству ты могла только через завещание.

– Но я его не оспорила, – заметила Миа.

– Нет, потому что увидела еще одну возможность – меня.

– О, ну конечно! То есть я решила соблазнить тебя той ночью после похорон? Ах, бедняжка!

– Я и не сказал, что жертва в данной ситуации, – возразил он. – И был весьма не