прочь поддаться соблазну. Просто ты увидела шанс – и воспользовалась им. Точнее, – с ехидством заметил он, – просто не приняла таблетки.

– Если ты думаешь так, – ответила Миа, – то не знаешь меня.

Данте молча стиснул зубы и положил руку на рычаг переключения скоростей. Снова Миа попросила его замедлить ход, и он раздраженно произнес:

– Я не превышаю скорость!

Но ход все же замедлил – и его автомобиль плавно огибал повороты дороги, словно за рулем был турист, незнакомый с местностью, а не он, выучивший здесь все как свои пять пальцев.

Миа слегка расслабилась и принялась смотреть в окно, где царило буйство красок. Вдали алели маковые поля, возвышались кипарисы – все вокруг было таким знакомым, ведь целых два года она жила здесь, здесь был ее дом. Однако насладиться видами в полной мере все же не могла – в голову то и дело лезли навязчивые мысли о предстоящей встрече с Сильвией и персоналом, о том, как отреагирует, увидев фотографии в газетах, ее брат… Стараясь говорить спокойно, она спросила:

– Данте, ты можешь что‑нибудь сделать для того, чтобы фотографии не увидели свет?

– Уже поздно, – отозвался он.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что чувствую, как в кармане разрывается телефон, я бы подумал, что по ошибке взял твой вибратор, не будь до конца уверен в себе.

– Ты отвратителен! – воскликнула Миа, краснея, но Данте был невозмутим.

– Нет, это больше про тебя, – ответил он, чувствуя, как в нем все больше закипает ярость на Миа за то, что из‑за мимолетной слабости стал жертвой ситуации, покоя ему не давала мысль о том, что его обвели вокруг пальца. – Целых два года ты не могла заполучить хоть кого‑то из семьи Романо – так должно же у тебя было быть какое‑то средство, чтобы отвлечься.

– Нет! – Щеки Миа пылали, а ладони были сжаты в кулаки – до того неловко ей было говорить на подобные темы. И как только Данте может всех мерить по себе!

– Думала о миллионах, и это заводило тебя похлеще любой эротики? – усмехнулся он.

– Я не знала, что подобные ощущения существуют, пока не встретила тебя! И потом, при чем тут два года? Когда мы переспали, я была девственницей, если ты помнишь.

Слова ее заинтересовали Данте – неужели до него Миа не знала, что такое оргазм вовсе? С любопытством взглянув на спутницу, он увидел, что она взяла телефон, и поспешно произнес:

– Не надо, не читай.

– Хочу узнать, что пишут, – отозвалась Миа, но тут же бросила телефон на колени и застонала, разочарованная первой же фотографией, что предстала перед ее взором, – о, это было такое интимное фото! Она не узнавала саму себя на этом снимке – дело было не в одежде и не в позе, – платье ее сидело безукоризненно и было застегнуто, но на лице ее была написана вся гамма чувств к Данте, и оттого Миа чувствовала себя хуже, чем если бы она предстала перед всеми обнаженной.

– Что такое?

Но Миа молчала – и на лице ее был написан неподдельный шок. Несмотря на то что до дома оставалось совсем немного, Данте остановил машину и взял из ее рук телефон. Заголовки всех статей были весьма пикантны, но один особенно привлекал внимание. «Мама Миа – точнее, мачеха». Под словами был снимок их, стоящих вплотную и с нежностью глядящих друг на друга. Сделан он был откуда‑то из дома.

– Это не я, – произнесла Миа, и Данте нахмурился.

– Да нет, ты, – ответил он. Тут до него дошло, что только он видел Миа такой, как на этом снимке, – и даже для нее самой эта ее сторона стала откровением. Данте не раз приходилось отбиваться от папарацци, и подобными статьями его было не удивить, но явное разочарование, читавшееся на лице Миа, его разозлило. В этот момент вспыхнул экран ее телефона.

– Тебе звонит какой‑то Майкл.

– Это мой брат, – испуганно произнесла Миа. – О боже, он, должно быть, увидел.

Однако вместо того, чтобы сбросить звонок, Миа ответила, и голос ее прозвучал по‑деловому отрывисто. Данте только удивлялся, слушая ее спокойный и полный оптимизма голос.

– Миа говорит.

Помолчав минуту, она рассмеялась.

– Прекрати, Майкл, это просто глупое недоразумение. Я в полном порядке. Кстати, еду к Данте. Я выключу телефон, но ты можешь позвонить на стационарный телефон, если что‑то понадобится. Я в полном порядке, можешь поверить.

Если бы Данте не видел, как Миа побледнела всего несколько мгновений назад, как она читала заголовки статей, он бы и сам поверил ее словам. Это заставило его несколько поостыть. Интересно, подумал он, когда он звонил ей сам, она разговаривала с ним так же – внешне абсолютно спокойно, скрывая свои истинные чувства? Так кто она на самом деле? Такая соблазнительная, но при том робкая и замкнутая – порой расстроенная, а в следующий миг абсолютно непоколебимая в своем спокойствии.

– Поехали домой, – произнес он, вынырнув из своих мыслей.

Они проехали по обширным землям поместья, но, когда автомобиль подъехал к озеру, Миа поняла, что не хочет здесь оставаться.

– Я хочу в отель, – сказала она.

– Миа, весь смысл был в том, чтобы скрыться от любопытных глаз. Здесь нет никого, кроме персонала. В отеле есть вертолетная площадка, и пресса нахлынет туда, точно рой пчел.

– У тебя тоже есть площадка, – напомнила Миа.

– Да, но пусть сюда попробует сунуться хоть один журналист – тут частная собственность. А в отеле будет полным‑полно папарацци – как раз кстати для нас в такой момент.

– Данте, я действительно очень не хочу тут оставаться.

– Я же говорю, до нас здесь никто не доберется. На территории повсюду охрана.

Однако Миа боялась не журналистов – ее пугала могила Рафаэля и его безмолвный дух, обитавший на этой земле.

– Здесь страшно, – призналась она.

Однако Данте лишь издал смешок.

– Если ночью испугаешься, ты знаешь, где меня найти.

В поместье их тепло встретила Сильвия, и только легкий румянец выдал ее смущение, когда она обратилась к Миа:

– Рада видеть вас, синьора Романо… Как ваши дела?

По тону ее голоса, робкому и неуверенному, Миа поняла, что Сильвия видела фотографии в газетах. Но ответила:

– Хорошо, спасибо.

– Мне проводить вас в лимонные комнаты? Или… – Она стрельнула глазами в Данте.

– Я буду у себя, – быстро ответила Миа, конфузясь. – И сама подниму чемодан.

– Миа, тебе стоит отдохнуть, освежиться и переодеться к обеду, – обратился к ней Данте.

– Переодеться? – Миа издала нервный смешок. – У меня есть только то, что на мне, и еще бальное платье,