свет снаружи не начинает тускнеть. Мы занимаемся сексом несколько раз, тянемся друг к другу в перерывах между разговорами о семьях, садоводстве и любимых книгах. Перешучиваемся, и он смеется так искренне, будто я и правда говорю что-то забавное.

— Пожалуй, тебя пора кормить, — наконец произносит он со вздохом. — Я обещал тебе обед, а сейчас почти ужин, и, кажется, мы пропустили концерт.

— Отличная идея. Умираю с голоду.

В кухне он усаживает меня на деревянный табурет у стойки, а сам готовит салаты и нарезает свежеиспеченный мультизерновой хлеб. Я внимательно наблюдаю за ним, более чем ошеломленная такой заботой. На мое предложение чем-нибудь помочь он лишь отрицательно качает головой. Свесив ноги с высокого табурета и постукивая пальцами по разделочной доске для мяса — она лежит передо мной, — повторяю вопрос, заявив, что сидеть на месте не в моем духе и это вызывает у меня беспокойство. Со смехом он протягивает мне миску с лимонами и просит выжать сок для лимонада.

Мне окончательно сносит крышу. Не могу себе представить что-либо более милое и искреннее, чем мужчина, делающий для меня свежий лимонад. Нет слов.

— Пожалуй, это самое милое, что для меня делали, — тихо произношу. — Спасибо.

— Это? — он вскидывает руки над столом. — Это совершенно просто и подается через несколько часов после того, как я едва не заморил тебя голодом.

— Нет, серьезно. Не надо себя недооценивать. Ни один мужчина ни разу в жизни раньше не готовил для меня. Это так мило. Я серьезно. Спасибо.

— Да ладно. Уверен, что твой муж или другой мужчина успели приготовить тебе за все это время несколько приличных блюд.

— Нет, ни одного. Кухня всегда была исключительно моей территорией. Поверь мне. Я тронута и благодарна.

По правде говоря, кухня была не просто моей территорией. Много лет именно через еду я пыталась выразить свою любовь к Майклу, готовя его любимую паэлью на день рождения, а в будни — хитрый индийский карри, домашнюю куриную лапшу, жареный корейский рамен и спанакопиту. Если он задерживался на работе и мы ужинали без него, оставляла тарелки с едой на столе. Он вовсю нахваливал мою готовку, всегда обращал внимание детей на мои кулинарные находки, полезные и изобретательные. Я не проявляла своих чувств физически, как это делал он. Иногда даже отстранялась, когда он целовал меня при встрече. Зато еда была языком любви, которым я овладела в совершенстве, поэтому его недавние слова меня шокировали: он заявил, что променял бы все эти блюда на нежность и ласку с моей стороны. В ответ я залилась слезами: они и были проявлением нежности и ласки, которых он так жаждал. Майкл печально покачал головой, повторив, что нуждался совсем в другом, и оставил меня в опустошении и недоумении. Если я должна была давать ему какую-то иную любовь, если считала, что даю достаточно, когда до этого было очень далеко, то что я вообще знала о любви?

И вообще, могу ли я дать достаточно хоть кому-нибудь?

Я наблюдаю, как № 3 расстилает выцветшую клетчатую скатерть на столе для пикника на улице, ставит в центр вазу с полевыми цветами, приносит кувшин с лимонадом и тарелки с салатами и хлебом, и снова обретаю утраченную часть себя. Приготовить кому-то еду — это что-нибудь да значит. И то, что я давала Майклу до того, как он от всего отказался, тоже что-то значило.

Мы сидим лицом друг к другу за столом для пикника и снова ощущаем неловкость. Мы провели несколько часов напролет голыми в его постели, но сейчас, лицом к лицу за едой — это другая форма близости. Я босиком, и утки, копошащиеся под столом в поисках объедков, щиплют мои пальцы. Приятного в этом мало, я закидываю ноги на скамейку и с ужасом понимаю: то, что я посчитала грязью, оказалось утиным пометом. Привлекать к этому внимание стыдно, я срываю пучок травы и пытаюсь незаметно вытереть ноги, но травинки тонкие и редкие, так что теперь помет у меня на руках и я не могу есть из страха заразиться кишечной палочкой. В конце концов я отказываюсь от еды и чистки ног и обхожу стол, чтобы на минутку присесть на скамейку рядом с № 3.

— Этот день с тобой был просто чудесным. И я знаю, что планирование и подготовка этого обеда не так много для тебя значат, но для меня это очень важно. Кстати, мне срочно нужно помыть ноги. Может, у тебя есть шланг?

— Черт, прости, забыл предупредить, чтобы ты не ходила здесь босиком, — наморщился он.

— Ничего страшного. Я лишь притворяюсь деревенской девушкой, но на самом деле я горожанка до мозга костей, — отвечаю со смехом.

Когда до меня доносится вечерний стрекот сверчков, говорю, что, как бы ни хотела остаться, пора ехать. Майклу нужно вернуться в город, а мне — к своей дочери. Прощаясь, № 3 прислоняется к дверце моей машины и спрашивает, когда мы снова увидимся. Намечаем свидание на следующие выходные: Майкл повезет Джорджию купаться, а Хадсон еще будет в Израиле. Я заставляю № 3 пообещать, что на нашем следующем свидании он позволит мне приготовить что-нибудь для него, и после прощального поцелуя через окно машины отправляюсь домой.

Глава 8. Объятие не решает проблемы

Его контакт я сохраняю в телефоне под именем Джен. Так зовут мою сестру и нескольких друзей. Надеюсь, когда его сообщения будут высвечиваться на экране, дети ничего не заподозрят. Я пока не готова объявить, что хожу на свидания, но, делая это втайне, чувствую себя правонарушительницей. Я запуталась в своих отношениях с Майклом, с каждым новым летним днем отдаляюсь от него все дальше и дальше, но порвать окончательно не желаю. Если дети узнают, что я встречаюсь с другими, то примут это за последнее слово о нашем будущем. Учитывая мою собственную нерешительность, меньше всего мне хотелось бы, чтобы к этому примешались еще и их чувства.

Словно в бегах, постоянно теперь нуждаясь в движении, я увожу Джорджию на несколько дней в Пенсильванию, чтобы навестить наших друзей в их домике у озера. Мне всегда было чем заняться: возиться с выпечкой, творческими проектами или наводить порядок в шкафах. Уверяю, что люблю посидеть с хорошей книгой, но, имея такую возможность, редко позволяю себе расслабиться. Сейчас я как будто на спидах. Во время чтения мои глаза бесцельно сканируют текст, не впитывая слова, и я берусь за книгу лишь затем, чтобы бросить ее уже через несколько страниц. Если сижу неподвижно, то занимаю себя сбивающими с