– Ходят где-то. – Мужчина беспомощно оглянулся по сторонам.

Люберецких нигде нет, и заступиться за него некому.

– Так ты позови, а мы подождем. – Медяк криво усмехнулся.

– Я скажу, что вы приходили.

– Слышь, а ты чего так колотишься? У нас к тебе деловое предложение.

Медяк подал знак Буяну. Тот достал из пакета куртку и джинсы, выложил их на стол.

– Покупаешь, продаешь, выгоду себе в карман.

– Но у меня есть товар.

– А такой товар у тебя есть? – Медяк с грохотом опустил на стол заранее приготовленный кирпич. – Такого товара у тебя точно нет. По сто рублей за штуку берешь?

– А мне кирпичи не нужны. – Мужик в ужасе мотнул головой.

– А кто тебя спрашивать будет! Так что, джинсу берешь?

Торгаш обморочно кивнул и стал рассматривать предложенный товар.

– Можно. А сколько просите?

– Сто за джинсы, сто пятьдесят за куртку, – четко ответил Медяк.

– А выгода какая у меня будет? – превозмогая страх, воззвал к нему торгаш.

– Можно с выгодой, – сказал я и отвел в сторону левую полу куртки.

Там у меня за поясом торчал трофейный «ТТ».

– А можно и без выгоды. Куртка сто двадцать, джинсы – семьдесят. Сто девяносто за комплект.

Опасно было носить с собой незаконный ствол, но кто не рискует, тот не живет кучеряво.

– Так можно. – Мужик испуганно кивнул, завороженно глядя на рукоять моего пистолета.

– Оптом дешевле, – продолжал я. – Десять комплектов отдаем за тысячу семьсот.

– Десять комплектов много! – вяло запротестовал мужик.

– Да? Ну тогда мы у тебя все тут конфискуем, если тебе много, – не сводя с него глаз, с ядовитым шелестом в голосе сказал я.

– В принципе можно и десять. Только деньги после реализации!

– Лады. Отдашь через неделю. Но по двести за комплект. В долларах по рыночному курсу.

– Как в долларах?

– Мужик, ты не въезжающий, да? Ты попал! А если так случилось, то постарайся расслабиться и получить удовольствие. Если будешь напрягаться, заработаешь геморрой.

– Или грыжу! – Медяк глянул на своего дружка и ехидно ухмыльнулся.

Торгаш вздохнул и опустил голову. Он согласился с нашими условиями.

Мы тут же наехали на его соседа, который все это время наблюдал за нами, не скрывая своего любопытства. Армянин торговал кожей, но это не избавило его джинсовой нагрузки. Мы прессанули барыгу, что называется, не отходя от кассы, и впарили ему пять комплектов на тысячу рублей. Причем деньги получили сразу.

Первая жертва, вторая, третья… Осечка случилась на восьмой. К нам подошли крепкие на вид ребята характерной наружности. Наезжать они на нас не стали, но попросили оставить этого торгаша в покое. Держались не грубо, но категорично. Мы против силы идти и не собирались, благо вокруг полно было торгашей, в принципе пока бесхозных.

Нам понадобилось всего четыре часа, чтобы сбагрить весь товар.

Фабрика сегодня не работала, но мы заехали за Хасановым, заставили его открыть склад и снова загрузили машины. На завтра у нас были большие планы. Не окученных торгашей оставалось еще выше крыши. На следующий день могли возникнуть проблемы с братвой или ментами, но я уже был морально готов к этому.

Покатый как у питекантропа лоб, маленькие злые глазки под массивными надбровьями, приплюснутый нос, широкая, чуть выпирающая вперед нижняя челюсть, толстая мускулистая шея, втекающая в мощные покатые плечи. Этот красавец в упор смотрел на меня, пытаясь заморозить мою душу.

– Я не понял, что это за накаты такие? – спросил громила, покачиваясь передо мной на ногах.

Он откуда-то из Гольяново, за ним четыре быка, а за мной – только трое, но ведь побеждают не числом. Этот самый Зипун понимал, что может нарваться на ответку, но все-таки наехал на меня из-за подшефного барыги, который сегодня должен был отдать нам полторы тысячи рублей.

– Тебе же Колосов сказал, что мы его крыша. Зачем ты ему впарил свои гребаные джинсы?

Я облегченно вздохнул, наблюдая за Зипуном. Не хватило ему духу на то, чтобы атаковать меня сразу, значит, он не уверен в себе на все сто. А ведь место для драки подходящее. Метрах в двадцати шумит рынок, а здесь, на пятачке за торговыми рядами, нет ни одной посторонней души. И драться можно, и убивать – никто не услышит.

– Я продал, он купил – какие вопросы? – Я пожал плечами.

– Ты не продал ему, а нагрел его как лоха!

– Так он и есть лох. Он – барыга, мы – братва. Честная цена для него – пятьдесят рублей за джинсы, но ее дают только барыги. А мы братва, поэтому имеем Колосова. Что тут непонятного?

Я готов был объясняться с Зипуном, обосновывать свои действия и даже соглашаться с его претензиями. Если у Колосова реально была крыша, что ж, мы подвинемся и отзовем свой товар.

Но Зипун из Гольяново вдруг закипел:

– Какая вы на хер братва?

Мы назвались панфиловскими. Да, про нас никому в Москве ничего не известно, но ведь мы существуем. Еще я мог сказать, что никогда и ничего не слышал про гольяновских.

Но словами нельзя ответить на столь откровенное хамство. Теперь пришло время проявить силу. Только этим и можно было сохранить лицо.

Я ударил Зипуна без размаха, кулаком в подбородок, тут же добавочным слева зарядил ему в нос. Браток еще не упал, когда я сцепился с его быком. Противник успел принять оборонительную стойку, и моя атака не застала его врасплох. А парень он крупный, мощный, и, чтобы справиться с ним, я не должен был жалеть себя. Мы схлестнулись с ним в жестком противоборстве.

Медяк, Буян и Грыжа не могли остаться в стороне и тоже бросились в драку. Но им повезло больше, чем мне. Втроем они раскидали четверых, а я едва справился с одним своим противником.

Я сбил качка с ног и тут же пропустил удар в затылок. Это меня атаковал Зипун, но его тут же сбил с ног Буян. Он же помог мне встать.

Перед глазами у меня все плыло, в горле булькала тошнота, но все-таки я смог осознать, что победа осталась за нами. Гольяновские не разбежались, они готовы были огребать и дальше, но Зипун поднял руку в попытке остановить бой.

Он выбросил белый флаг, и я принял его капитуляцию.

– Слыхал про панфиловских? – сплюнув кровью, спросил я.

– Есть такие, – глянув на меня исподлобья, буркнул Зипун.

Его пацаны стояли за ним, набираясь сил и желания для реванша. Мои бойцы готовы были добить их прямо сейчас. У Медяка набухала шишка над правым глазом, у Грыжи губа распухла, но и гольяновские не в лучшем виде.

– Мы братва, а твой барыга пытается нас кинуть, – сказал я. – Деньги где?