– Что от меня требуется? – спросила Роза.

– Чернокнижник распускает слухи о детстве Тэйкона, которые подходят под священные писания, – ответил Гундер. – Принцесса Таландра хочет, чтобы мы помогли появиться другим слухам. Ну, понимаешь… Что он не отбрасывает тени и не отражается в зеркалах. Что у него красные глаза. Выбирай по вкусу, только не увлекайся – пусть люди сами придумают подробности. Запусти сплетню и перешли ее всем, кто на нас работает.

На то, чтобы запустить сплетни, уйдет несколько дней, зато, пересказанные на сотню ладов, они изменятся до неузнаваемости. Скоро люди будут божиться, что их знакомые своими глазами видели, как Тэйкон пьет кровь и призывает темные силы с той стороны Завесы. Слухи быстро разойдутся по западу и станут неистребимы.

– Нужно время, – задумчиво сказала Роза.

– Я целиком полагаюсь на твое мнение. Действуй как можно скорее.

– Что будешь делать ты?

– Отправлю новости хозяйке.

– А после?

На лице Гундера появилась зловещая улыбка.

– А после мне приказано завести нового друга.

Остальные уже вошли в госпитальный шатер, только Варгус задержался на пороге и окинул взглядом просторное, заставленное койками помещение. На каждой лежал человек, раненый в сегодняшней битве.

Враг налетел со всей мощью, и в этот раз был хорошо подготовлен, одет в тяжелую броню и вооружен до зубов. Севелдромцы, не ожидавшие, что неприятель окажется так свиреп, понесли большие потери. Казалось, армию запада вела ненасытная ярость.

Ложь императора дала всходы. Тэйкон превратил своих подданных в религиозных фанатиков. У морринов, обезумевших то ли от наркотика, то ли от религиозного пыла, изо рта шла пена. Они верили, что сражаются за правое дело, и считали себя героями, очищающими от скверны страну, которую затем предстояло ввести в новую мирную эпоху. Бессмысленно убеждать их в обратном; Варгус знал, как они отнесутся к таким попыткам. Эта война не закончится скоро, и слова ее не остановят.

Враны в черных колпаках обходили тяжелораненых, сиделки ухаживали за остальными. Сестры милосердия говорили с умирающими, пели им колыбельные, обнимали и целовали, пока у тех не стекленели глаза и не останавливалось сердце. В четырех углах и на равных расстояниях вдоль стен стояли курильницы, но шатер все равно пропах кровью и дерьмом.

Справа от Варгуса человек начал хватать ртом воздух и звать маму. Сквозь повязку на его груди проступило свежее пятно. Умирающего крепко держала сестра милосердия. Еще несколько вдохов, и все было кончено. Сестра уложила тело на койку, скрестила руки на сердце, закрыла невидящие глаза и лишь затем утерла свое заплеванное кровью лицо. Высокая, зеленоглазая, с волнистыми рыжими волосами, она кого-то смутно напомнила Варгусу – кого-то из далекого прошлого.

– Тебе сейчас не мешает выпить, – сказал он.

Женщина ответила усталой улыбкой и, повернувшись к нему спиной, начала со спокойной деловитостью закутывать покойника в простыню. Его забрали двое носильщиков, но койка пустовала недолго: скоро на нее уложили другого умирающего, перепачканного в крови и моче.

– Ты что там застрял? – спросил Харго из дальнего конца шатра.

Варгус вздохнул полной грудью и тут же об этом пожалел: глотку продрал запах крови и смерти. Поодаль компания воинов собралась вокруг койки, на которой лежал разведчик Бенлор. Его правая нога кончалась тугой повязкой под самым коленом. Лицо, хоть и бледное, выглядело спокойным и умиротворенным. Рядом не было ни сестры милосердия, ни священника. Вместо них у койки стоял на коленях близнец Бенлора, Реннор. В отличие от брата, его лицо было искажено, словно он вобрал в себя всю его боль.

Остальные глядели хмуро, но все же благодарили судьбу, что это не они лежат с обрубком ноги на койке. Кто-то уставился в землю, не зная, куда деть глаза, – а может, просто пересчитывал пальцы и радовался, что цифры сошлись.

– Если кто из вас расплачется, я встану с постели и придушу его, – предупредил Бенлор. – Я ведь не умру, правда, Варгус?

– Нет, не умрешь, – ответил тот, присев на корточки возле койки. Он протянул Бенлору бутыль южного виски. – Вот, подумал, захочешь хлебнуть. От этого сразу полегчает.

– А, мое любимое, – сказал Бенлор, прижимая бутыль к груди.

– Хорошее пойло, – пробормотал Черный Том. – Дорогое.

– Ты-то откуда знаешь, Том? – спросил Орран, но тот лишь пожал плечами.

Бенлор прикрыл бутылку руками.

– Не надейтесь, что вам перепадет, пьянчуги.

– Не жадничай, – облизнул губы Радд. Он, как всегда, был голоден и томился жаждой. – У нас тонкий вкус.

– Радд, ты не отличишь вино от пива, если тебе глаза завязать.

– А какая разница? – спросил он у остальных. – И с того, и с другого пьянеешь.

Лохмач пожал плечами, не зная, что на это ответить.

– Так и живем, – сказал Бенлор брату, и тот выдавил улыбку.

– Виски не поможет ему отрастить новую ногу, – всхлипнул Реннор.

Повисла неловкая тишина. Черный Том хотел было сплюнуть, но передумал и, скорчив гримасу, сглотнул. Молчание нарушил Варгус.

– Есть и хорошая сторона, – сказал он близнецам. – Теперь вас хоть различить можно.

Реннор ошарашенно посмотрел на него и чуть не полез в драку, зато его брат от души расхохотался. По бледным щекам побежали слезы.

– Вот засранец… – пробормотал Реннор, все же улыбнувшись.

– Бен, мы сделали, что могли. Прости, что этого оказалось мало, – сказал Варгус.

Разведчик крепко сжал его руку и покачал головой.

– Не надо. Раньше, до того, как я тебя встретил и мы положили начало… – Он запнулся, подбирая подходящее слово.

– Если назовешь это культом, я тебе вторую ногу отрежу, – предупредил Варгус.

– Я имел в виду «братство». Годится?

– Пожалуй.

– Так вот, раньше я был обычным солдатом короля. Мы с ребятами из отряда дружили, однако такого между нами не было. Хоть я и потерял ногу, а все же стал богаче. – Он обвел взглядом всех вокруг и хотел что-то добавить, но не нашел слов. Да они были и не нужны. Харго и остальные его поняли.

Сиделка подошла проверить самочувствие Бенлора и нахмурилась при виде толпы.

– Обязательно здесь собираться?

– Это моя семья, – ответил Бенлор.

Сиделка обвела взглядом солдат, ни один из которых даже отдаленно не был похож на ее подопечного, и вскинула брови. Варгус понял намек.

– Ладно, Бен, отдыхай. Счастливой дороги домой.

Друзья потянулись к выходу, оставив Бенлора наедине с братом.

У самого порога Варгус почувствовал покалывание в затылке, словно за ним наблюдали. Он повернулся, ожидая встретить пару глаз, но вместо этого увидел десятки. С обеих сторон шатра на него смотрели раненые. Каждый воин, еще способный пошевелиться, поднял руку в салюте. Братья прощались.