И Андрей умело увернулся и теперь снова смотрел на меня, откинувшись на спинку стула.

— Как по-семейному…

Я не улыбнулась в ответ.

— Посторонние люди так себя не ведут, — сдобрил он смешком мое молчание. — Марина, ну серьезно. Зачем тебе развод?

Я не отвечала.

— Все перегорело, ну скажи честно. У каждого своя жизнь, — продолжал Андрей. — Твоя там, моя здесь. Давай не будем усложнять ее друг другу.

— В чем проблема поставить наконец штамп в паспорте? — перешла я на примирительный тон. — Нужно просто перевести американский документ.

— Просто мне выгодно быть женатым, пойми ты это. Официально. Я же не говорю никому, на ком женат. Марин, ну поменяй ты свой паспорт. Даже если ты приедешь ещё раз в Россию, ну чем я тебе тут мешаю? А в своей Америке ты свободна.

— То есть ты предлагаешь мне обмануть российское государство?

— Да российскому государству на тебя похер. Договорились?

— О чем?

— Что ты просто меняешь старый паспорт без изменения записи о семейном положении. Кстати, тот старый еврей все ещё работает.

— Какой еврей? — не поняла я.

— У которого ты фотографировалась в тот раз и потом на загран.

Перефотографировалась, скажем так. В другом ателье я сама на себя не похожа вышла: старуха старухой, а не двадцатилетняя невеста!

— Нам он по молодости совсем древним казался, но совсем древний он сейчас. Я совершенно случайно туда зашёл, когда менял свой паспорт. Отвезти тебя в его ателье?

— Отдай мне документ.

— Не отдам, пойми ты это. И меня пойми. Тебе вот реально не насрать?

На его лице действительно читалось недоумение.

— На тебя действительно насрать.

— Ну так это взаимно. Каждый за себя, — усмехнулся Андрей. — У тебя неделя в Питере осталась. За это время новое свидетельство тебе не пришлют. Так что вариантов у тебя никаких нет, только оставить все, как есть. И главное, тебя это вообще трогать не должно. Ну не мне же очередную гадость сделать — твоя цель? Довольный жизнью человек не думает, как насолить другому. Или у тебя все далеко не в шоколаде с твоей американской мечтой?

Вопрос про американскую мечту был задан Андреем с нескрываемой издевкой. Какого ответа он ждал, непонятно. Даже если бы моя жизнь не удалась, я бы все равно не дала ему повода для злорадства. А у меня действительно все хорошо — даже лучше, чем я могла мечтать. Ну, за вычетом того, что в моих мечтах изначально присутствовал сам Андрей. Вплоть до развода — американского, единственного и настоящего. Сунил стал настолько замечательным отцом для Алекса, что я нарадоваться не могла тому факту, что биологический канул в лету. И зачем я его сетями сейчас выловила? Из омута, совсем не тихого.

— Моя жизнь настолько хороша, что я боюсь расстроить тебя подробностями, — скривила я губы и подняла меню, но не замахнуться на визави, а сделать знак официанту подойти к нашему столику.

— Не бойся, я действительно за тебя рад. Сейчас, — добавил с усмешкой. — Я не мешал тебе жить и ты не мешай, пожалуйста.

— Объясни хотя бы, почему ты так боишься свободы? — не с меньшей издевкой спросила я и в свой черед откинулась на спинку стула: так мы еще больше отдалились друг от друга. Хотя куда уж больше!

Ничего не шевельнулось в душе. Как к мужчине я к Андрею ничего не почувствовала. Как к личности — он почему-то меня вообще не интересовал.

После того, как мне удалось наконец сделать заказ и проследить за взглядом и улыбкой официантки, направленным на стопку купюр, прижавших край салфетки, я завершила вопрос:

— Разве в твоем кругу не модно быть неженатым?

— С чего это вдруг? Где ты видела свободного успешного мужика? В сорок пять только алкаши да бомжи на выданье! — хмыкнул Андрей в голос.

— Отлично! Так чего не женился? Жена не стена, как говорится. Можно и любовниц до кучи кучу иметь… Ответь уже.

Но вместо ответа Андрей протянул мне деньги с просьбой убрать. Да хрен с тобой, золотая рыбка, я знаю цену деньгам и не стану расшвыриваться — всегда можно направить их на благое дело. Под звук закрывающейся молнии я повторила вопрос:

— Марина, а почему тебя это вообще трогает? — снова, как вчера, буравил меня взглядом Андрей.

— Просто интересно.

— Двадцать лет не было интересно, а тут вдруг ты озаботилась моей личной жизнью. Не поздно ли спохватилась?

— Лучше поздно, чем никогда… — улыбнулась я выданному клише.

— Лучше никогда. С тобой лучше никогда.

Мой взгляд тоже давно был исподлобья.

— Зачем ты пригласил меня сегодня? Мог бы закончить все вчера. Я бы не кинулась на тебя с кулаками забирать свидетельство.

— Утро вечера мудренее. Думал, может мне нужна эта встреча.

— Нафига козе баян?

— Думал, будет, о чем поговорить. Но не выходит как-то у нас с тобой разговора.

— Ну… Ты сам не отвечаешь на мои вопросы.

— А ты на мои ответишь? Если задам?

Мы молча пялились друг на друга — вопросом много, но ответы уже не нужны.

— Нет, зачем… У меня к тебе вопросов нет. Тема за давностью лет закрыта.

— Что ж не позвонила, когда были вопросы? — буравил он меня взглядом, точно алмазным сверлом: делал по маленькой дырочке, и меня то здесь, то там било током.

— Потому что не знала, что делать с твоими ответами. Если бы ты приехал, был бы разговор, а так…

— Ну, могу ответить так же — если бы ты приехала… Думаю, я бы и вопросов не задал. Уверен, жили бы долго и счастливо.

Я сразу даже не нашлась с ответом.

— И что по-твоему счастье? Чтобы все было по-твоему, да?

— Кажется, все было по-твоему. То есть тебя заботило только твое внутреннее равновесие. То, что мне было плохо, тебя не особо интересовало. Вот какого хрена не дать было шанс Питеру? — не повысил он голос, а наоборот понизил до рыка. — Почему ты поставила свою чертову Америку выше семьи?

— А, может, никакой семьи у нас и не было?

Я не выплюнула желчь, но Андрей откинулся на спинку стула.

— Тебе не в чем меня упрекнуть. Вот не в чем, Марина. Я ничем не отличался от других мужей и отцов. Думаешь я спал первый год? Но я ни разу не сказал тебе ни слова — я пил кофе и валил на работу. Хоть один выходной я просил тебя уйти с ребенком из дома и дать мне поспать? Это ты просила, и я уходил с коляской. Не было этого, нет? Ну скажи!

Я сглотнула