— Поясни, — цежу сквозь зубы.

— Чего тут пояснять. Ты точно не влюбишься. Не начнешь ходить за мной хвостом, преданно заглядывая в глаза. Тебя можно просто попользовать в своих целях и забыть.

Попользовать, значит, решила… Ну-ну. Не доросла еще. Забыла, коза рыжая, что в такие игры можно играть вдвоем.

— Без проблем, — переключаюсь на деловой тон. Тот самый от которого собеседник вытягивается по струнке и думает, как бы слиться со стеной, а еще лучше свалить на другой конец страны, — у меня сегодня перерыв будет. С часу до двух. Как освобожусь — решим твою проблему.

В трубке тишина. Мне кажется, что слышу скрип шестеренок в ее пустой голове.

— В смысле? — голос тоненький такой, почти детский.

— В прямом. Презервативы у меня есть. Можешь не покупать. Заднее сиденье в тачке широкое.

— Широкое? — переспрашивает так испуганно, будто я пообещал выпотрошить ее и на первом же столбе подвесить.

— Да. Поместимся, — продолжаю размеренно добивать, — тянуть не будем. Без всяких прелюдий и нежностей. Обещаю во время процесса представлять на твоем месте кого-то красивого и раскрепощенного, чтобы быстрее кончить. Так что управимся по-быстрому.

— По-быстрому?

Ёжик переключился в режим бестолкового попугая и повторяет за мной окончания фраз. Растерянно, жалко. Будто и не строила из себя минуту назад роковую стерву, специализирующуюся на «попользовать и забыть».

Если бы она не взбесила до этого, я бы наверняка посмеялся, но сейчас мне не смешно. Сейчас я злюсь.

Почему блядь я всегда злюсь рядом с ней? Что за дурацкий талант доводить до белого каления? Вот есть женщины, которых хочется носить на руках, которым хочется целовать ноги и подарить целый мир, решить любые их проблемы. А есть вот такие, рядом с которыми руки чешутся от желания придушить.

— Конечно, по-быстрому, — продолжаю самым обыденным тоном. — Мне же еще надо успеть пообедать нормально и вернуться на работу. Ну что договорились?

Обиженное сопение в трубке лучший ответ. Ухмыляюсь, довольный тем, что поставил выскочку на место. Может, хоть теперь дойдет до нее, что не по размеру берет, и что ее подростковые закидоны на меня не действуют.

— Лерочка, не задерживай меня, — почти ласково, — у меня собрание. Если да, то готовься. Если нет, то…

— Да, — выпаливает она дрожащим, срывающимся голосом.

— Че… чего? — я аж икаю от неожиданности.

Она должна была бросить трубку, прислать очередную картинку с Ильичом или еще какую-нибудь хрень «со смыслом»! Послать меня, в конце концов!

— Я говорю, да. Согласна, — чуть решительнее, но все так же с дрожью.

В смысле согласна? У меня слова закончились. Я ей такую диспозицию разложил, что любая здравомыслящая девушка уже должна улепетывать, подхватив юбки и не оглядываясь. А эта согласна.

Хотя, где здравомыслие и где Вознесенская. Вообще рядом не стояли.

— То есть ты готова вот так на заднем сиденье машины, по-быстрому с мужиком, который будет представлять кого угодно кроме тебя?

— Ну раз по-другому у тебя не получается, — обреченно произносит рыжая беда, — то да. Согласна. Пару минут как-нибудь перетерплю.

— В смысле пару минут? В смысле по-другому не получается?!

Желание задушить ее стало совсем невыносимым, аж пальцы начало жечь. Как жалко, что нельзя это сделать через мобильный телефон. Протиснуться сквозь экран, схватить тонкую шейку и трясти, пока дух не испустит.

— Ты обещал не затягивать.

— Я… я… — рычу не в силах подобрать слова. Да я даже не понимаю, что именно хочу сказать!

— Ты за мной заедешь? Или мне самой подкатить, чтобы твое драгоценное время не тратить?

Охренеть, о времени она моем думает. Заботливая какая. Просто мать Тереза.

Ее согласие бесит еще больше, и мне чертовски хочется ее проучить.

— Да, ты права. Мое время слишком дорого стоит, чтобы тратить его на бессмысленные разъезды. Так что своим ходом доберешься. К часу. Не опаздывай.

— Как скажешь, Демид, — заканчивает она как-то совсем грустно и сбрасывает звонок, а я продолжаю стоять посреди коридора, прижимая телефон к уху и пытаясь осознать всю глубину жопы, в которую меня засасывает.

Потому что кроме откровенно кровожадных мыслей в ее адрес, я еще испытываю изрядную растерянность. У меня в голове не укладывается, как вообще мог состояться такой нелепый разговор. Как?! И еще давит паранойя. Что если Рыжая писала с таким предложением не только мне? Может, ей и остальных не жалко, и она кастинг проводит, на роль персонального дефлоратора?

От одной мысли об этом кулаки сжимаются, и я готов прибить первого, кто подвернется мне под руку. Рыжей снова выбила меня из колеи. Я не понимаю, как ей это удается. Раз за разом. Пробивает насквозь, превращая меня в неандертальца, готового размахивать дубиной и с рычанием тащить ее за волосы в пещеру, чтобы жестоко надругаться, а потом сожрать.

Первой на раздаче оказывается Эльвира.

Ее звонок выдергивает из пылающих мыслей, и я отвечаю, хотя знаю, что ничем хорошим это не закончится.

— Да!

— Демид! — требовательно, с претензией. — Ты фотографии видел? Я тебе прислала диван.

— Да.

— Почему ничего не ответил, а я вообще-то жду…

— Наверное, потому что занят, — обрываю на середине фразы, — у меня совещание. Во время которого я не обязан рассматривать твои диваны и писать миллионы восторженных сообщений. У меня дела поважнее. И вот с чего ты решила, что это не так, мне не понятно.

Прогибаю ее, давлю своим тоном, интонацией. Напоминаю, где ее место, и за какие заслуги она его получила.

За то что мозги не трахала по каждому поводу и не лила в уши всякую несущественную херню. Если эти плюсы убрать, то останется обычная баба, каких миллионы, и с какими я бы даже не планировал переходить на другой уровень отношений.

Эльвира похоже приходит в себя, выныривает из своих брачных фантазий и тоже вспоминает об этом. Замолкает, убирает свое недовольство, и уже совсем другим тоном произносит:

— Извини, Демид. Это от волнения. Мне просто хочется сделать все правильно.

Меня так и подмывает ответить — хочешь, чтобы было правильно, просто заткнись и не выноси мне мозги всякой бредятиной в виде диванов и штор в гостиную.

Я проглатываю эти слова, потому что Эльвира такого не заслужила. Она не виновата в том, что один беспардонно рыжий еж, снова испытывает мои нервы на прочность. Но на место все-таки ставлю, чтобы в дальнейшем не было соблазна двигаться в этом направлении:

— Больше по пустякам меня не дергай.

— Я поняла, — мягко, словно вода, обволакивающая прибрежный камень, — хорошего рабочего дня.