Злые, колючие, от которых вдоль хребта поднимаются ядовитые шипы и хочется кусаться.

Почему нельзя просто гулять, флиртовать, есть мороженое и говорить о глупостях?

Внутренний голос услужливо подсказывает, что не того персонажа я выбрала для подобного рода прогулок. Это не студент и даже не просто молодой беззаботный мужчина.

Это другой уровень.

И это бесит.

Я даже срезаю половину развлекательной программы на сегодняшний вечер.

Изначально хотелось затащить его на колесо обозрения, но спустя некоторое время эта идея показалась нелепой. Какое к чертовой бабушке колесо? Надо идти домой.

Признаваться сестре в том, что переоценила свои силы, замахнувшись на такого как Демид и выдыхать. Потому что с выдохами самая настоящая беда. Аж зубы сводит.

Мое бедное сердечко еле бьется и подскакивает до самых гланд, если наши взгляды случайно пересекаются.

Про трусы молчу. Их давно можно отжимать.

Я не понимаю, что со мной творится и почему весь мой организм живет своей жизнью, совершенно игнорируя жалкие потуги разума взять под контроль разбушевавшиеся гормоны. Остается только надеяться, что Демид на столько слеп и невнимателен, что не замечает очевидных признаков моего сексуального безумия.

Хотя… Мне все больше кажется, что он не замечает меня всю. Принципиально.

Зачем тогда приглашал?

Мы еще раз проходим вдоль набережной, немного ускоряясь мимо лотков с уличной едой, и как-то логично сворачиваем на парковку.

Вечер окончен, так и не начавшись, и мое настроение скатывается ниже плинтуса.

Особенно когда его телефон звонит, и Барханов слегка поморщившись, кивает мне:

— Минуту подожди.

Он неспешно отходит на пяток шагов, к парапету, но я все равно слышу его тихое:

— Да, Эль.

Это та самая Вобла в красном, которая была с ним в первый день знакомства!

Я зло отворачиваюсь, всеми силами делая вид, что не слушаю, что мне плевать, а саму просто колотит. К промокшим насквозь трусам добавляется дикая ревность, подкидывая мне еще больше проблем.

А на что ты рассчитывала, Лерочка? Что его приглашение равно предложению руки и сердца? Что на моем фоне все остальные женщины просто померкли, потеряли свои краски и свалили с горизонта событий?

В этот момент рядом с машиной Демида, гремя басами на всю набережную, влезает серебристое спортивное купе с открытым верхом. Там двое парней. Молодых, симпатичных, одетых с иголочки. С дорогими телефонами, часами, кроссовками. С наглыми взглядами. Мажорики. Игривые, шальные. Понятные!

Один из них цепляется за мои ноги, откровенно медленно ведет по ним взглядом и присвистывает:

— Неужели такая прекрасная девушка одна?

Их внимание — бальзам для моего потрепанного самолюбия. Украдкой бросаю взгляд в сторону Демида, все так же стоящего у парапета и разговаривающего по телефону.

Гад.

— Можем составить компанию, — предлагает второй, — прокатимся на колесе обозрения?

Губы сами складываются в игривую улыбку.

— Простите, мальчики, — выдаю наигранное сожаление, — сегодня никак.

Я флиртую не потому, что мне этого хочется, а потому что дурацкая игра позволяет придушить те ростки боли, что пробиваются сквозь грудину.

Краем глаза замечаю, что Барханов, наконец, заканчивает сюсюкаться со своей со своей сушеной Воблой и идет к нам.

Цепкий взгляд тут же впивается в новых персонажей, и я становлюсь свидетельницей волшебной трансформации двух молодых самоуверенных кобельков в сахарных кутят.

Не только у меня рядом с ним возникает ощущение, что не дотягиваю. Барханов сминает их одним взглядом. В нем ничего невозможно прочитать, но парни перестают демонстрировать свои отбеленные идеальные улыбки и сваливают, не сказав больше ни слова. А Демид подходит ближе и все-таки смотрит на мои ноги. Долго, не отрываясь.

Снова ощущение будто прикасается, хотя, между нами, расстояние в пару метров.

Жар расползается по коже, и я готова ликовать оттого, что он перестал притворяться и строить из себя слепого.

Мимо нас проходит еще одна компания. Попроще, но тоже веселые. И я снова ловлю на себе восхищенные взгляды. Один из них даже показывает большой палец, высказывая крайнюю степень одобрения.

Демид это замечает, сводит брови на переносице. Я жду от него хоть какой-то реакции, но он просто распахивает дверь в салон:

— Прошу.

— Как скажешь, — отвечаю невинной улыбкой и проворно забираюсь внутрь, празднуя в душе свою маленькую победу. Все-таки прорвалась, пробилась сквозь его ледяную стену. Заставила себя заметить!

Может сколько угодно строить из себя замороженного, но я-то видела, как в светлых глазах полыхнуло недовольство. Мне даже кажется, что это не просто недовольство, а ревность, а еще тщательно скрываемый интерес.

Всю дорогу до дома я прячу улыбку, но она нет-нет, да и пробивается в уголках губ. Рассеяно прикасаюсь ним, ощущая шелковую мягкость. Интересно, а у Демида губы мягкие, или наоборот по-мужски жесткие, требовательные? Быстрый взгляд на точеный мужской профиль, и кончики пальцев начинают гореть от желания прикоснуться.

Я в шоке от самой себя, своих дурацких мыслей и заново промокших трусов.

Надеюсь, после меня не останутся следы на светлой обивке сиденья…

— Тебе надо поменять стиль, — выдает он, когда мы останавливаемся возле моего дома.

— В смысле? — я все еще улыбаюсь.

— В прямом, — снова осмотр с ног до головы, и в нем нет того самого восхищения, которое я себе нафантазировала пару минут назад, — выглядишь…

Не договаривает, но черные змеи свиваются на груди плотными кольцами.

— Продолжай.

Он с видимым раздражением морщится:

— Они все на тебя смотрели, потому что нарядилась, как кукла. Доступная. Что сейчас, что в клубе. Ты выглядишь именно так, что тебя можно лапать сальными взглядами, тащить в подсобку, начав каким-нибудь дерьмом. Сама провоцируешь такое отношение.

Улыбка стекает с моих губ:

— Тебе не нравится?

На этот вопрос ответа я так и не получаю.

— Если хочешь продолжить наше общение, то тебе придется пересмотреть свой образ.

Мне будто мешком по голове прилетает.

— А если нет? — на выдохе, едва сдерживаясь.

— Значит нет, — жмет плечами.

Этот простой, равнодушный жест окончательно разбивает сахарные замки, которые я успела возвести у себя в фантазиях. Мои розовые пони рыдают от обиды и хотят спрятаться подальше от этого грубого, бесчувственного мужика, который умудряется парой реплик обесценить все мои старания и опустить ниже плинтуса.