– Видно, делать нечего. Тогда туфли белые давай, что я в этих пойду, что ли? – Расстроенно сказала Глаша, понимая, какие реплики понесутся от Визгликова.

Когда Глафира подошла к машине, Стас окинул её взглядом и сказал.

– Что белый халат решила оставить? Хотя если ты к своему гардеробу добавишь зелёную сумку, то будет крутой лук, – хохотнул Визгликов, – ну я в том смысле, что на яичницу с луком точно была бы похожа. – Он громко рассмеялся.

– Очень смешно! – Тихо процедила сквозь зубы Глаша, помещаясь рядом с Латуниным, и машина тронулась в сторону управления.

– Про яичницу вспомнил и жрать что-то захотелось. С этой беготнёй так и зачерствели там твои бутерброды. Стёпа, – обратился он к водителю, – а давай в кафе зарулим.

Через несколько минут они окунулись в радушное гостеприимство небольшого ресторанчика. Визгликов устало полистал меню, потыкал в названия блюд и обвёл взглядом своих подчинённых.

– Значит, так! Давайте всё структурируем! И каждый возьмёт свою зону ответственности. Что она там лепетала? – Спросил Стас.

– Что он пришёл и что-то ей сказал. – Роман уже вовсю орудовал ложкой в супе из набора ко́мплексного обеда.

– Глаша делай запрос в тот город, откуда они приехали! Кто такие, где работали, глядишь, кто-нибудь что-нибудь про них знает. – Визгликов вяло подцепил на вилку кусок зелёного салата. – Говорят, что здоровое питание основа процветания, а я вот кроме раздражения и опустошения ничего не чувствую. – Он задумался.

Глафира поболтала трубочкой в ярко-синей массе смузи и сказала.

– А если они по прописке не жили, как я узна́ю, откуда они приехали. Вы же её опрашивали? Что она говорила? – Девушка посмотрела на Визгликова.

– Для того чтобы твоя неумная голова впитала хоть какую-то частичку знаний о следственной работе, ты в материалы дела загляни ради разнообразия. Слушай, а что ты жрёшь такое странное? – Визгликов кивнул на смесь в стакане Глаши.

– Я не жру, а ем! Это смузи с чёрной смородиной, бананом и спирулиной. Очень вкусно! И для мозгов тоже! – Покачала головой Глафира.

– Смородину и банан вроде знаю, а третье что? – Скривился Стас.

– Интернет вам в помощь! – Резко ответила Глаша. – Простите. Но давайте поработаем, а то я не знаю, вам отвечать или про дело думать. Кстати, сбежала она после того, как я нечаянно обмолвилась, что женщину в соседней палате убили.

– Понятное дело, Нефёдова на лыжи встала. – Латунин расправился с супом и наворачивал салат. – А они оба эти, архитекторы, да? И муж и она?

– Да. Ну исходя из её и его слов. – Визгликов почесал затылок. – Польская, а у тебя телефон дружбана твоего есть?

– Какого дружбана? – Теперь Глаше принесли в небольшой глиняной мисочке ярко-жёлтый суп с каплями белого соуса, плавающими на поверхности.

– Польская, ты просто разноцветную еду любишь, что ли? – Визгликов с подозрением посмотрел на суп. – Чё это?

– Суп тыквенный со сливками. – Глаша пресекла попытку Стаса есть из её тарелки. – У вас вон своя порция есть, там и копайтесь. Кому позвонить надо?

– Осмелела, нахалка! Эмигранту, который родителей забрал, а квартиру этой троице продал.

– Точно! Вы гений! – Хлопнула в ладоши Глаша.

– Я знаю! – Передразнил её Визгликов.

– Я ему ночью по скайпу звякну. Круто! – Сказала обрадованная девушка.

Вслед за её улыбкой из-за туч наконец выглянуло солнце, прокатило свои лучи по пасмурным улицам Петроградки и разукрасило настроение прохожих. Вскоре расправившись с обедом, сытые, но до сих пор озабоченные нараставшими проблемами люди вышли на улицу. Визгликов пожал плечами, о чём-то общаясь с самим собой и позвал всех в машину. И хотя на улице снова веселилась весна, в отделе было всё так же пасмурно, Лопатин-младший, как казалось Глаше, не менял своего положения уже дня два. Он сидел ко всем спиной и что-то вычитывал.

– Мишаня, ну что есть по мужику из квартиры Нефёдовой инфа? Удалось пробить?

– Да. Был он рецидивистом, но не у нас, пожаловал из Ярославля. В основном промышлял кражами и грабежами, а также сидел за убийство. Его в Питере ещё год назад срисовали, причём совершенно случайно.

– У нас, по-моему, всё случайно. – Вздохнул Визгликов. – Так, а почивший Зарянский? Что там с картой по болячкам?

– Да нормально с ним всё было! Никаких хронов или чего-то ещё, он за эти годы ни разу в больницу-то не попадал. – Лопатин-младший задумался. – А вот про него-то интересного пока не знаю. Уже все доклады перечитал, не понимаю, как моему другу удалось так быстро всё это собрать, но пока ничего не вижу.

– Мне Витя другую историю своей жизни рассказал. – Задумался Стас. – Какую-то хрень ты мне городишь здесь. Короче, Миша бери билет и дуй в колонию. Ничего на расстоянии дельного ты всё одно не узнаешь! Вон, можешь для ознакомительной экскурсии прихватить с собой Глафиру Константиновну. Благо не так далеко пилить!

– Есть пилить в колонию. – Миша задумался. – А Глафире Константиновне-то зачем?

– Я с радостью! – Просветлела лицом Глаша. – Это же интересно! Давайте я билетами займусь.

– Вот, все бы так! В тюрьму, как на праздник! – Язвительно заметил Визгликов. – Глаша ты его не слушай, он парень стеснительный. Только сначала визит свой согласуйте, так чтобы вам там не сидеть кучу времени и не ждать встречи.

– А куда заключённые уйдут-то? – Глаша пожала плечами.

– Глафира Константиновна, вот наш подопечный Зарянский ещё неделю назад тоже, наверное, не думал, что будет сейчас лежать в прохладе и отдыхать от своей земной, грешной жизни.

– Зачем вы так? – Грустно сказала Глафира. – Человек всё-таки умер.

– Учись Глафира цинизму! – Визгликов встал из-за стола. – И вот человеком Витю Зарю я бы не назвал. Воровал он знатно, причём без разбора. Мать-одиночка, богатый фраер или священник, всё в ход! Ладно я к начальству!

***

Подойдя к кабинету Скорякова, Стас остановился, выдохнул и взялся за ручку двери. Он любил расставлять все точки над своей жизнью сам, а сейчас казалось, что это делает кто-то другой.

– Разрешите? – Следователь быстро вошёл в просторный кабинет.

Василий Степанович разговаривал по телефону и призывно помахал рукой Стасу, указывая на стул напротив себя. Визгликов рассматривал строгую симметрию графических картин, серые стены, полоску всё ещё синевшего тучами неба.

– Что хотел, Стас? – Наконец спросил Скоряков, освободившись от разговора.

– Василий Степанович, мы с вами оба в курсе, что меня мутузить как слепого котёнка бесполезно! Говорите как есть. – С места в карьер начал Визгликов.

Мужчина задумался, потом откинулся на спинку кожаного кресла и ответил.

– Говорю как есть! Нечего тебе штаны просиживать в районном эСКа, – Скоряков вздохнул, – Стас, следователей много, но таких, как ты – единицы! Закопать тебя в отчёты, значит, сковать тебе руки кандалами, но без этого руководство отделом дать не могу. А держать тебя на бытовухе не смешно. Откровенно говоря, мне просто жаль твоего таланта следователя. – Скоряков снова глубоко вздохнул. – Да и время удачное. Морсякина перевели куда-то на Сахалин.